Кремль

— Согласен. Но я рассчитываю, что потери будут компенсированы.

— Я рад, что вы проявили социальную ответственность, — удовлетворено заметил президент. Но ничего не обещал. Словно не услышал намека.

— Я тоже рад, — сказал Гранин.

И это была правда. Основная задолженность приходилась не на металлургические и автомобильные заводы Лабинского, а на строительный бизнес.

И уж тут Гранин твердо вознамерился вернуть свои деньги.

Глава 23 Третий лишний

— Израэль, — сказал Сильвер, — твоя башка очень недорого стоит, потому что в ней никогда не бывало мозгов. Но слушать ты можешь, уши у тебя длинные.

О новых судебных исках Лабинский узнал по дороге в офис из сообщений по радио. На какой-то момент водитель переключил его любимый музыкальный канал, и Лабинский чуть не выпрыгнул из автомобиля от возмущения.

«В чем дело? Гранин обещал, что подождет. Обманул?»

Не поздоровавшись с секретарями в приемной, Лабинский ворвался в кабинет, бросив на ходу:

— Юристов ко мне, членам правления собраться через тридцать минут.

Запыхавшийся директор юридического департамента Супрунов, взъерошенный и злой, появился через несколько мгновений, словно ждал «хозяина» в шкафу, куда секретари вешали плащи и прочую «мягкую рухлядь».

— Какие новости? — Лабинский, не садясь в рабочее кресло и не повернувшись к Супрунову, быстро просматривал лежащие на столе свежие документы.

— Через суд Гранин добился взыскания с нашей строительной компании основной суммы долга. Кроме того, металлургическим заводом получена телеграмма с требованием в пятидневный срок вернуть кредит, включая неустойку за просроченные выплаты.

— Он нарушает свои обязательства. Нужно срочно информировать президента.

— Письмо мы подготовим, но есть одна тонкость, — переминаясь с ноги на ногу, глухо, как из колодца, отозвался Супрунов.

— Говори прямо.

— Газеты подают дело таким образом, что Гранин обещал президенту не трогать автопромышленные и металлургические предприятия. А строительный сектор не обсуждали, чем он и воспользовался. Я, конечно, точно не знаю, какие были договоренности на высшем уровне. Не присутствовал. Но так говорят.

Лабинский с возмущением посмотрел на юриста:

— Неправильно говорят. Он же возобновил атаку на металлургический комбинат. Покажи документы.

— Если придерживаться фактов, то он направил требование на предприятия. Это угроза. Но исков в суды не подавал.

— Подать может?

— Кто его знает, чего он может? Я бы не расслаблялся, — вздохнул Супрунов.

Нужно было немедленно информировать Кремль о «неспортивном поведении» Гранина. Но ситуация выглядела запутанной и требовала пояснений. А это сразу ставило Лабинского в невыгодное положение.

Он провел рукой по подбородку и поморщился от колкой щетины.

На столе надрывался мобильник. Отвечать не хотелось. Звонили не те, не вовремя и не по делу. А тот, кто мог бы помочь, звонить не будет.

Вот и думай!

* * *

— С большим интересом прочитал сегодняшнюю прессу. — Голос Проскурова звучал по телефону удивленно и несколько ворчливо.

«Прочитал без всякого удовольствия, так нужно понимать», — подумал Лабинский и легко представил себе брезгливо сжатые губы Проскурова.

— Что понравилось?

— Могу зачитать. Не все, конечно. Но вот уважаемое издание пишет, что минимум странно выглядит миротворческая инициатива президента по урегулированию долгового спора между Граниным и неким господином Лабинским, который задолжал упомянутому банкиру кругленькую сумму. Этот шаг уже окрестили первой ошибкой президента. Раньше он в корпоративные разногласия не вмешивался. В чем сила, брат?

— В правде.

— Не уверен. Некоторые правдивые газеты вопрошают: а нужно ли вообще спасать бизнес господина Лабинского? Ничего, что я о тебе в третьем лице? В общем, неприятная волна поднялась. Может, не стоило просить президента о публичной поддержке? Как-то поделикатнее надо было эту проблему решить? Без особого шума.

— Гранин понимает только жесткий разговор, — возразил обеспокоенный Лабинский. Он уже и сам был не рад, что так получилось.

— Жаль, что ты со мной не посоветовался. Я из чего исхожу? В государстве сейчас нет единого центра принятия решений. Поэтому резко возрастает цена ошибки. Мне кажется, эта ситуация будет нам дорого стоить.

«Дорого будет стоить мне, а ты, как всегда, вывернешься. — Лабинский почувствовал раздражение от менторского тона Проскурова. — Поучать легко. Лучше подскажи, что делать. К тому же о встрече с президентом он знал заранее. Я, кажется, говорил».

— Какие ближайшие планы? — поинтересовался Проскуров.

— Что будем делать с мегапроектом? Тормозить или согласимся? — вопросом на вопрос ответил Лабинский.

— А ты что предлагаешь?

— Соглашаемся на условия Рашидова. Нужно объединяться, иначе передавят поодиночке.

— Хорошо, — сказал Проскуров, оставив Лабинскому возможность гадать, что он имеет в виду.

* * *