Кремль

Домики были приватизированы их обитателями, а затем вместо однотипных деревянных «хибар» стали появляться солидные коттеджи, как правило, принадлежащие новым «хозяевам жизни». Среди них по-прежнему преобладали чиновники, относящиеся, впрочем, к усовершенствованной формации людей, не скрывающих левые доходы и вообще ничего не стесняющихся. Нередко на участках строились и крытые бассейны, которые по размерам и нашпигованности современной техникой могли бы составить достойную конкуренцию олимпийским объектам.

«Откуда дровишки» для такой роскоши, никто не спрашивал. И так было ясно.

Сосед Воронова, всю жизнь преподававший историю КПСС на историческом факультете МГУ и продолжавший это увлекательное занятие, правда, под измененным названием учебного курса, что-то невразумительно талдычил об исторических закономерностях. Генерал, и раньше не очень доверявший наукообразной белиберде ученого соседа, умело переводил разговор на сельскохозяйственные темы, выясняя, где профессор умудряется разжиться редким нынче коровьим навозом для удобрения цветников и прочей растительности.

В архитектуре Воронов в отличие от гламурных соседей и чиновников-мздоимцев предпочитал стиль Русского Севера. Его деревянный дом напоминал швейцарское шале, однако отличался присущей русским строениям кряжистостью и основательностью.

«Дом-боровичок» стоял на возвышении, отстранившись от улицы невысокой оградой, и легко просматривался, что было одним из немногих обязательных требований к жителям поселка, решительно настроенным против глухих заборов и прочих крепостных укреплений. Однако на въезде размещалась вооруженная охрана.

Рядом с поселком располагался санаторий Администрации президента, и в целом район считался достаточно безопасным. Воронову нравилась атмосфера естественного и ненавязчивого спокойствия – редкий признак реальной элитности рублевского поселка. Проблемы возникали в основном из-за бесцеремонности новых хозяев. Генерал регулярно лишался телефонной связи с городом и приходил от этого в состояние лихорадочного возбуждения.

Но ничто не спасало от этой напасти. В ходе постоянно ведущихся работ по расширению придомовых спортивных сооружений, устройству бань и других объектов культурного отдыха бестолковые рабочие с удивительной последовательностью перерубали спрятанный в земле телефонный кабель. Воронов обещал лично отстрелить причинное место неумелым строителям, а заодно и их заказчикам, но предостережения не действовали.

Ратов легко нашел «северный дом» Воронова. Хозяин вышел на крыльцо и показывал ему на дорожку, ведущую к гостевому гаражу.

– С погодой нам повезло! – радостно сообщил Воронов.

В шерстяной куртке черно-белыми квадратами и в бейсболке он был похож на доброго американского дядюшку или на профессора университета.

– Сегодня по-холостяцки буду сам угощать, – по-прежнему улыбаясь, добавил Воронов.

«А я даже не знаю, женат ли он. Впрочем, какая разница?» – подумал Ратов.

Признаков женского присутствия в доме он не заметил. В комнатах было чисто, но по-военному строго и скучновато.

Генерал провел Ратова к небольшому столику и двум креслам рядом с камином. В углу просторной гостиной был оборудован кухонный уголок, откуда доносился аппетитный аромат хорошо промаринованного шашлыка. Там же стоял большой круглый стол с шестью стульями.

– У камина уютнее, но, если хотите, можно устроиться за столом. – Генерал кивнул в сторону открытой кухни. – Выпьете? Могу предложить отличный коньяк.

– Нет, благодарю. Я, собственно, ненадолго, – сухо отозвался Ратов.

– А я сильно не задержу. Охотой увлекаетесь?

– Терпеть не могу, – признался Ратов, вспомнил убиенного накануне Нового года кабана и покраснел.

Воронов удивленно поднял брови: «Грубовато отвечает, но видно, что волнуется. Значит, тема для разговора есть».

Он принес и поставил перед Ратовым блюдо с источающим аромат шашлыком и тарелку с травами и сыром. Не спрашивая, плеснул в бокал Игоря, а затем себе немного коньяка с терпким дубовым запахом и жестом показал на открытую бутылку красного вина. Дескать, угощайтесь. Затем основательно устроился в кресле, вытянул к огню ноги и, блаженно прищурившись, негромко спросил:

– Что вы решили?

– Вы имеете в виду предложение «Ферросплавов»?

– Конечно. На данный момент – самая острая проблема. «Ферросплавы» рассчитывают воспользоваться антикризисными деньгами. Но пока не получается. Правительство деньги выделило, однако раздают только своим. «Как не порадеть родному человечку!» Я вообще не понимаю, зачем помогать тем, у кого и так дела неплохи. Сейчас в приоритетном порядке нужно поддерживать промышленные предприятия. А до них почти ничего не доходит. Превратили кризис в кормушку. «Пилят» бюджетные деньги.

– Странно видеть вас в роли борца за справедливость. Никто не заставлял влезать в долги. Жадность обуяла. Это не бизнес. Для подобных действий подходят совсем другие названия.