Кремль

«Соратники», хорошо знающие эту особенность, узнавали наступление «момента истины» по взгляду, язвительным замечаниям и пацанской бесшабашности. В эти минуты премьер становился похож на молодого и задиристого парня, затевающего драку, – словно пытался своими репликами «завести» соперника, проверить его «на вшивость».

Сегодня он перекинул волну раздражения от «жулика Морева» на весь проект мегакорпорации. В свете «вновь открывшихся обстоятельств» он разобрал эту идею на детали, дал всему проекту политическое обоснование, а теперь насыщался раздражением и злостью, чтобы нанести решительный удар, внезапный и жесткий.

«Морев, конечно, не одинок! – с возмущением подумал премьер. – Не один такой уродился. Но пример хорош. В семье не без урода. Решил стать участником проекта. Созрел. Очень вовремя! А заодно рассчитывает и руки погреть. Не жарковато будет? Лабинского тоже пора поставить на место. А то мечется между Кремлем и Белым домом. Совсем забегался. Кстати, почему о Рашидове забыли? Он же «катализатор» мегапроекта. Нужно посмотреть, чем человек дышит, откуда такая кипучая активность...»

* * *

Первый вице-премьер Шереметьев, «главный по кризису» в правительстве, заслуженно пользовался репутацией современного, эффективного менеджера и любил подкреплять этот образ своим внешним видом и манерой поведения. Широкая голливудская улыбка, снисходительное похлопывание по плечу, быстрая и уверенная походка, молниеносные оценивающие взгляды, стремительность в принятии решений. Именно так должен выглядеть антикризисный управляющий в крупной компании. И тем более в «Корпорации “Россия”».

Он был твердо уверен, что кризис – его стихия, время новых возможностей и перспектив. Правда, к обсуждению этой темы подходил осторожно, старясь не высказываться по ней вовсе, чтобы не будить опасных мыслей и параллелей.

Конечно, он был готов возглавить правительство, но как отнесется к такой возможности премьер? Прямой путь к цели далеко не всегда самый короткий, особенно в коридорах власти.

Более всего на свете Шереметьев не хотел, чтобы премьер заподозрил его в попытках подсидеть, договориться за спиной, затеять сложную интригу. Такое не прощают.

Несмотря на внешнюю бодрость и уверенность, Шереметьев чувствовал, что тучи сгущаются. У него было много друзей, ибо он всегда хотел, чтобы каждый, кто поработал с ним, потом оставался «в обойме». Вот и сейчас друзья вовремя подсказали, что некие «доброхоты» старательно подсовывают премьеру дезинформацию. Дескать, именно он, Шереметьев, распространяет слухи, что главе правительства лучше уйти в отставку и переждать кризис на более спокойной должности, а на свое место выдвинуть первого заместителя и руководителя «антикризисного штаба».

Это не могло не насторожить премьера. Тонкий психолог Шереметьев уже читал в его глазах вопрос: «Ты действительно этого хочешь?» Но завести откровенный разговор и рассеять недоразумения Шереметьев не решался.

«А вдруг меня подозревают? И не усилятся ли подозрения, если я заговорю на эту скользкую тему?»

– Премьер просил срочно подойти, – сообщили из приемной.

Шереметьев нахмурился. Обычно встречи назначались заранее, и он был прекрасно осведомлен о рабочем графике премьера.

– Кто-то еще приглашен?

– Вице-премьер Сазонов.

– Какой вопрос?

– Точно не знаем, но настроение жесткое.

«Этого еще не хватало!» – подумал Шереметьев.

* * *

Премьер молча показал вошедшим в кабинет заместителям на столик для доклада. Наклонившись низко над рабочим столом, он заговорил с еле сдерживаемым возмущением.

«Тон и правда жесткий», – заметил Шереметьев. Он был готов ко всему. В любой момент.

Вице-премьер Сазонов надел на лицо обычное в таких ситуациях сонное и слегка отрешенное выражение, наклонил голову набок и старательно записывал.

– Экономический кризис не достиг пика, и такое состояние может продлиться еще долго. Ситуация непростая. Год будет трудным, но катастрофы не произойдет. Если мы правильно расставим акценты в антикризисных мероприятиях. – Премьер сделал паузу и посмотрел на Шереметьева.

Тот также записывал в рабочий блокнот, но медленнее, чем Сазонов. Взгляд премьера можно было расценить как порицание за медлительность. Или выговор за какой-то промах. Или, наоборот, как признание, что Шереметьев по рангу выше, чем Сазонов, а значит, с него больше спрос.

– Нас критикуют и в России, и за рубежом: непонятно кому, по каким критериям и зачем выделяем финансовую помощь. Огромную по своим масштабам. Многие об этом спрашивают. А мы не объясняем. Да и сами, видимо, нечетко понимаем, как будут использоваться финансовые вливания. Для чего они? На какой результат мы рассчитываем?

«Кто его так разозлил?» – подумал Сазонов.

«Ответить или не стоит? – размышлял Шереметьев. – Вроде он ко мне обращается. Пока не стоит. Посмотрим, что конкретно имеет в виду».