Кремлевская пуля

– Это вряд ли. Времена изменились, и сумасшедшие во власти никому не нужны ни здесь, ни за рубежом. Более того, их туда просто никто не допустит, – резко заявил на это Александров, немного подумал и все-таки добавил: – Кроме того, он тоже подконтролен, хотя и по другим причинам, чем Панкратов. В свете всего вышеизложенного я считаю эту версию несостоятельной. – Он посмотрел на Гурова. – Лев Иванович, это все, что вы можете сказать?

– На данный момент все, – с трудом скрывая раздражение, заявил Гуров. – Завтра мы планируем поехать в колонию к Паршину, чтобы все-таки доработать эту версию до конца.

– Эту Ирину мы, конечно, будем искать, а вы езжайте в колонию. Толку… все равно немного, – небрежно бросил Олег Михайлович.

Он не сказал «от вас», но это было и так понятно. Гуров взбесился настолько, что практически не владел собой. Интуиция подсказывала ему, что это реальная версия, по которой нужно не просто работать, а пахать как каторжным. Но тут сыщик почувствовал сильный удар по ноге. Это Степан так привел его в чувство. Полковник промолчал.

Пользуясь тем, что Александров демонстративно погрузился в бумаги, Савельев и Гуров тихо попрощались и ушли. В здании Лев Иванович еще сдерживался. Оказавшись в машине, он хотел было высказаться по полной программе, но Степан не дал ему и слова сказать.

– Лев Иванович, а я теперь знаю, зачем Паршину нужна смерть Матвеева, – заявил он.

Гуров тут же пришел в себя и заинтересованно уставился на парня, но тот спокойно вел машину и даже не собирался продолжать разговор на эту тему.

– Степа! Ты меня не интригуй, – нехорошим голосом проговорил сыщик. – У меня нервы не железные. Что тебе сообщили?

– Это видеть надо, – хладнокровно ответил тот.

– Да что это за день такой! – взорвался Гуров.

Тут он взялся за Степана, сделал его козлом отпущения, излил на несчастного парня все накопившееся возмущение, раздражение и гнев. Но Савельев на провокацию не поддался. Гуров злился еще больше. Замолчал он только тогда, когда окончательно выдохся.

– Вот видите, вам и полегчало, – спокойно заметил Степан. – Хорошо, что драться не стали, видимо, поняли, что так мы и вписаться куда-нибудь можем. Правда, некоторые выражения в свой адрес я вам обязательно при случае припомню, но не сейчас, потому что мы уже приехали.

– Куда? – спросил Лев Иванович, вылезая из машины.

– Возле дома Димы, – объяснил парень. – Сейчас пойдем содержимое тайника смотреть.

Они поднялись на лифте на пятый этаж, вошли в двухкомнатную квартиру. Лев Иванович увидел, что она действительно забита разными металлическими деталями и прочими техническими штучками, в которых он ничего не понимал. Тайник, оказавшийся довольно большим, был устроен в толстой капитальной стене за газовой плитой, соединенной с трубой длинным гибким шлангом, так что отодвинуть ее ничего не стоило.

Дверца тайника была когда-то, как и остальная стена, покрыта кафельной плиткой, а сейчас просто взломана и лежала отдельно. На кухонном столе высилась солидная куча банковских упаковок с пятитысячными купюрами.

Один из парней, находившихся в квартире, заметил взгляд Гурова, брошенный на нее, и пояснил:

– Сверху ксерокопии, а внутри нарезанная бумага. А вот евро в количестве девяти с половиной тысяч – настоящие.

– Видимо, Паршин дал Матвееву десять, а пятьсот Дима поменял, – предположил Степан. – А где у нас самое интересное?

– В комнате на столе. Я только просмотрел, а потом все обратно в коробку положил, как и было, – ответил тот же парень.

Гуров со Степаном переместились в комнату. Лев сел за стол, открыл коробку из-под конфет и стал читать документы. Степан делал то же самое, стоя рядом.

Закончив, Гуров сказал:

– Итак, что мы имеем. До двух лет нашего Диму звали Дитер Генрихович Альтмонд. Родился он в Питере. Имеется свидетельство о разводе его родителей Татьяны Александровны Матвеевой и Генриха Карловича Альтмонда, выданное там же. Документ об изменении имени, отчества и фамилии ребенка на Дмитрий Александрович Матвеев выдан уже в Москве. На его основании выписано новое свидетельство о рождении, где, однако, указаны и мать, и отец. Таков закон, ничего не попишешь. Что ж, каждая женщина по-своему на развод реагирует. Встречаются идиотки, которые мстят мужу, бросившему их, через ребенка. Фотографии какие-нибудь нашли? – спросил он у парней.

– Только самого Матвеева и его матери, – ответили ему.