Кремлевская пуля

– Вот! – обрадовался Гуров. – Ты меня понял. Именно привычное занятие. Или, если выражаться осторожнее, это дело для него не новое. Допустим, он был или до сих пор является патологоанатомом. Возможно, что это хирург по профессии. Я прошу тебя отнестись серьезно и вдумчиво к моим словам!.. Может, он бывший спецназовец. Боец элитного спецподразделения, который прошел горячие точки, повидал достаточно крови и смертей, сам убил множество врагов. Для него такие мелочи, как отрезание головы и рук у мертвеца, не есть нечто запредельно впечатляющее. Может, он пленных врагов пытал в свое время!

– Или просто мясник со скотобойни, – снова тихо вставил Орлов. – Ты к чему клонишь-то?

– Да, может, и мясник, – согласился Гуров. – Но с устойчивой и гибкой психикой. Ему удается представить себе, что он разделывает не человеческое мертвое тело, а баранье. Такое возможно. А клоню я к тому, что у нас сформировался вполне определенный круг профессий, навыков убийцы. Он, Петр, действует не импульсивно, не в состоянии аффекта. Этот человек работает четко, взвешенно, хладнокровно, планирует каждое убийство до мелочей, практически не оставляет нам улик.

– Интуитивно талантливый преступник. – Орлов вздохнул. – Такое уже бывало. Или бывший полицейский, знающий, какие улики мы обычно находим на месте преступления и как вычисляем их братию.

– Нет, Петр. В нашем случае убийца изначально был настроен не просто скрывать улики, но и водить нас за нос. Он вполне в здравом уме, действует как профессиональный диверсант, черт бы его побрал! Преступник работает, имитирует действия маньяка-потрошителя, но видит его как обыватель, а не профессиональный сыщик или следователь. Понимаешь разницу? Он действует чисто, но прокалывается на полицейском непрофессионализме. Ни одного бессмысленного поступка, но в целом он нарушает логику. Это не бывший полицейский.

– Любопытно! – Глаза генерала посмотрели на сыщика уже с нескрываемым интересом, усталость понемногу стала исчезать из них.

– Смотри! Он понимает, что пока не установлена личность убитого, мы будем топтаться на месте со своими версиями. А отрубание рук – попытка удалить отпечатки пальцев, если окажется, что они есть в нашей картотеке. Он не дурак, мог бы просто срезать подушечки пальцев, сжечь их кислотой. Так многие делали, а этот тип не стал. Он отдает себе отчет в том, что удаление или уничтожение рисунка папиллярных линий подскажет нам мотив этого поступка, и отрубает руки! Мы не можем понять, что творится в ненормальной голове убийцы, каким странным и диким ритуалам он следует, какие детские психологические травмы повлияли на его поведение.

– Ну и?..

– Он отрубает головы, чтобы опять же усложнить нам процесс опознания трупа. Но делает это так, чтобы мы думали о его ненормальности. Преступник даже одежду с них снимает и уносит, чтобы затруднить нам опознание людей, пропавших без вести. Он убивает бескровным способом именно потому, что умеет это делать профессионально, буквально сливает из трупов кровь, прежде чем начнет расчленять их. Почему? Чтобы не забрызгаться кровью самому. Убийца не пытается спрятать трупы, хотя видимость этого есть. Глупо оставлять тело в недостроенном и заброшенном птичнике на окраине городка Видное, если ты замечаешь там свежие пакеты с мусором, которые бросают недисциплинированные жильцы окрестных домов. Нет смысла прятать тело в подвале, куда ежедневно заходят слесаря.

– Так, может, он и не пытается их прятать?

– Точно. У него иной подход, он действует по другому принципу: совершенно профессионально выбирает место, где заведомо не останется следов. Вот что ему важнее.

– Ну, допустим. Тогда ты, может быть, объяснишь мне, по какому признаку он выбирает жертвы? Убийца ведь не набрасывается на кого попало, не так ли? Почему? Сколько еще жертв в его планах?

– Сложные вопросы, – проворчал Гуров.

– Конечно! – Орлов изобразил на лице нечто наподобие улыбки. – Философия на тему – это просто. А вот практическое ее применение, поиск ответов на эти вопросы – совсем другое дело. Именно тут у нас чаще всего бывают проблемы.

– Петр, ты хочешь сказать?.. – Гуров сразу недовольно набычился.

– Стоп, стоп, стоп! – вмешался Крячко, который до этого мирно и с каким-то умилением выслушивал доклад товарища. – Ну что вы, в самом деле, ребята! Сколько вас обоих знаю, и все один и тот же сюжет.

– Ну-ну!.. – Генерал примирительно поднял руку и снова устало улыбнулся. – Это все тянется еще с давних времен. Помнишь, Лев Иванович? Пришел в МУР подполковник Орлов. Самоуверенный, опытный, весь из себя знающий. А там капитан Гуров, которому до зарезу нужно в каждом удобном и неудобном случае доказать свою правоту. Дескать, я тоже чего-то стою и не лыком шит. А потом они узнали друг друга и поняли, что соперничать не надо. Первый силен в одном, второй – в другом. И оба правы, потому что неизбежно приходят к одному результату. Положительному, я вам замечу. Только, помнится, в те годы Гуров не был таким обидчивым.

– Я тебе о деле, а ты…