Кремлевские подряды «Мабетекса». Последнее расследование Генерального прокурора России

2 ноября 2000 года в очередной раз закончился срок следствия по «кремлевскому» делу. Впрочем, «крайняя» дата была мгновенно передвинута Генпрокуратурой еще на месяц — до 2 декабря. Вместе с тем Кремль, судя по всему, посчитал, что политические цели в отношении меня достигнуты, и уголовное расследование постепенно вошло в обычное русло. Стало понятно, что рано или поздно оно должно, наконец, развалиться. Лишь нежелание публично объявлять о своем полном фиаско заставляло прокуратуру «тянуть» его еще дольше.

Вспомним: 24 августа 2000 года было прекращено расследование эпизодов, связанных с пленкой. Поскольку экспертиза, несмотря на мощное давление, так и не идентифицировала заснятого на ней человека с Генеральным прокурором, Кремль понял, что «выжал» все, что можно, из этой ситуации, и потерял к этой части обвинения всякий интерес. В этот же день с такой же формулировкой — «отсутствие состава преступления» был прекращен эпизод, связанный с получением квартиры. Чуть позднее, 29 сентября, закрыли эпизоды, связанные с написанием художником А. Шиловым двух портретов (моего и моей жены), а также строительством дома отдыха работников прокуратуры в Орловской области.

Расследовать к тому моменту было уже практически нечего. Оставался лишь эпизод с костюмами — последнее, за что двумя руками держалась Генпрокуратура. В конце концов, чтобы избежать ненужных вопросов общественности и показать, что дело против Скуратова имеет какой-то смысл, только на десятом (!!!) месяце расследования, 31 января 2000 года, Пименов предъявил мне полностью надуманное и необоснованное обвинение в злоупотреблении должностными полномочиями, выразившимся в «безвозмездном приобретении 14 костюмов и других вещей общей стоимостью 39 тысяч 675 долларов США».

Удивительное дело: начинали с видеопленки и «девочек» — закончили костюмами. Расследование по костюмам несколько месяцев топчется на месте, новых фактов никаких, и вдруг на пустом месте — обвинение!

О пленке же — ни слова. Добиться какого-либо вразумительного ответа от своих бывших коллег по поводу законности этого обвинения ни мне, ни моим адвокатам так и не удалось.

* * *

8 февраля тот же Пименов выносит постановление о применении по отношении ко мне меры пресечения — подписки о невыезде. Именно в тот момент я получил приглашение из США с просьбой прочесть ряд публичных лекций и провести встречи с юристами.

И тут же у меня изъяли загранпаспорт в связи с тем, что я нахожусь под подпиской о невыезде.

Истинная причина этого — желание не допустить моего выезда за рубеж и таким образом предотвратить встречи с западными коллегами и политиками на фоне разворачивающейся президентской кампании в России. (Я должен был встретиться, в частности, с Бушем-младшим — тогда еще одним из кандидатов на пост Президента США.)

* * *

Оставшийся последним «костюмный эпизод» держался дольше всего, дело в этой части было прекращено лишь в мае 2001 года. Так самым бесславным образом завершилось для Кремля «дело Скуратова».

Это было, безусловно, законное и вынужденное решение. Но, вынося его, руководители Генеральной прокуратуры России не забыли, тем не менее, мелко мне напакостить. Так, эпизод с костюмами был прекращен «в связи с недоказанностью обвиняемого в совершении преступления». На самом же деле собранного прокуратурой материала с лихвой хватало для принятия решения об отсутствии состава преступления. Хотя бы потому, что, безусловно, не было самого факта преступления.

Другая мелкая «пакость» состояла в том, что в один день с принятием окончательного решения по моему делу было прекращено также и дело в отношении А. Илюшенко. И некоторые СМИ сразу же представили ситуацию так, будто Генпрокуратура «простила» обоих бывших Генпрокуроров.

Обиднее же всего было то, что уголовное преследование Илюшенко было прекращено именно «за отсутствием состава преступления».

Я всегда был убежден и готов повторить это любому — дело в отношении Илюшенко было законным, полноценным и должно было пойти в суд. И надо быть в немалой степени «свободным» от закона, а по сути — пойти наперекор правосудию, чтобы принять решение о прекращении этого дела.

* * *

Завершая главу о сфабрикованном в отношении меня уголовном деле, я постараюсь как бы со стороны подвести некоторые важные для меня (да и не только) итоги.