Кремлевские подряды «Мабетекса». Последнее расследование Генерального прокурора России

Так уж сложилось, что у нас в России большинство людей голосует за сильного. Им хочется ощущать себя причастным к победе. И все еще безотказно действут «административный ресурс». Что ж, видимо, время тех, кто идет поперек общественного мнения, отстаивает свое право думать и принимать решение самостоятельно, еще не настало.

Сенатор от Бурятии

В августе 2000 года мне предложили баллотироваться в Госдуму по одномандатному округу на своей «малой родине» — в Бурятии. Это было очень лестное предложение. Оно говорило о том, что люди не просто верили мне — они активно поддерживали меня, боролись вместе со мной. Если бы меня избрали депутатом Государственной Думы (а вероятность этого была очень велика — об этом мне говорили и друзья-политики, подтверждали это и сделанные в Бурятии социологические экспресс-опросы), то я сразу же получал бы иммунитет от судебного преследования, но что еще важнее — высокую думскую трибуну для борьбы с моими гонителями. Конечно, это были огромные плюсы. Но они не смогли перевесить в моем сознании одного очень важного условия: избрание в Госдуму означало, что я должен был сложить с себя полномочия Генпрокурора. А уход с должности в такой момент, когда в следствии еще не были расставлены все точки над «i», означал бы мою капитуляцию. Пойти на это я не мог и, поэтому, поблагодарив выдвигавших меня товарищей, отказался.

Прошел год, и летом 2001 года теперь уже группа депутатов Народного Хурала Бурятии обратилась ко мне с предложением стать представителем республики в верхней палате российского парламента — Совете Федерации.

К тому времени от поста Генерального прокурора меня официально освободили, и я был волен как птица.

Откровенно говоря, это лестное предложение, как, впрочем, и в прошлый раз, особенно меня не удивило. Я вырос в Бурятии — это моя родина, и связи мои с республикой, которые я никогда не терял, были не показушные, а самые что ни на есть реальные. В свое время я помог подготовить проект Конституции Бурятии, проект Договора о разграничении полномочий между Бурятией и федеральными органами власти, отрецензировал по просьбе республиканского руководства массу других законопроектов. Я был одним из тех, кто создал в местном Госуниверситете юридический факультет, чем очень гордился и горжусь; сегодня там у меня много учеников, аспирантов.

Без ложной скромности могу сказать, что в Бурятии я человек достаточно популярный, известный. Юристов такого уровня, как я, в этой небольшой республике — единицы. Я много занимался законодательной деятельностью, прекрасно был знаком с проблемами преступности и, что немаловажно для «проталкивания» различных проектов, неплохо ориентировался в столичных коридорах власти. Поэтому предложение депутатов поработать в Совете Федерации было вполне естественно и логично. Кроме того, мне, истосковавшемуся по «большим» делам, самому хотелось поработать в Совете Федерации — высшем законодательном органе страны. В то время там было не так уж и много квалифицированных, профессиональных юристов. Например, в Комитете по конституционному законодательству и Комитете по судебно-правовой реформе специалистов не хватало. Мне самому было интересно попробовать себя на этом новом поприще, тем более что внутренне я чувствовал, что не только способен справиться с этой работой, но и смогу принести оказавшей мне доверие Бурятии реальную пользу.

Поскольку все складывалось удачно и к месту, после короткого раздумья я ответил согласием.

Борьба за сенаторское кресло, как я понимал, предстояла трудная, причем подвоха я мог ожидать скорее не со стороны республики, а из центра, из Москвы. В одиночку с такой силой, как я уже знал по своему горькому опыту, справиться трудно. Поэтому первое, что я решил сделать, это заручиться поддержкой республиканского руководства. Я срочно полетел в Улан-Удэ.

Леонида Потапова, Президента Республики Бурятия, я знал давно, с ним меня связывали добрые дружеские отношения. Войдя в его просторный кабинет, я рассказал ему о предложении депутатов и о своем согласии баллотироваться в члены Совета Федерации от возглавляемой им республики.

Как я и полагал, против моего выдвижения Потапов не возражал, но не стал скрывать и свою осторожную позицию, заявив, что в силу разных причин поддержать меня он сможет лишь только косвенно:

— Вы уж простите, Юрий Ильич, но открыто выступить в Вашу поддержку я не смогу. Однако и в Кремле, и везде, где только надо, я буду говорить, что, дескать, это решение Народного Хурала, и изменить его я по закону никак не могу.

Следующий, с кем я считал необходимым обязательно переговорить, был Михаил Семенов, Председатель Народного Хурала — законодательного собрания Бурятии. Именно он в то время представлял республику в Совете Федерации и именно его я и должен был заменить на этом посту.