Кремлевские сказы

Генеральская тупость оплачивается хорошо, однако же оклада, выплат за звание, вредность и прочих премий Золотушному мало. Он из той породы начальников, которым достаточно не бывает никогда. Обворовывает даже свои войска, а вернее, казну, которая их содержит.

Приходит пора урожая. И наступает золотая осень для жуликов в погонах: для войск закупают провиант.

Приезжает генерал Золотушный к знакомому помещику. Сначала, как водится, охота на перепелок или кабанчика. Потом помещик ведет гостя в баню, где специально обученные в Туретчине холопы и пропарят генеральское тело, и промнут. И только потом – деловые разговоры за столом с ядреным квасом, водкой на клюкве, хрустящими груздями, свежезажаренными перепелками и разными салатами.

Смотрит генерал на стол и говорит помещику:

– А вот гляжу я, Иван Иваныч, на закуску твою – хороша, сука, морковка в салате, я бы такую купил, еклмн, для воинов.

– Сколько возьмешь?

– Да десяток тысяч пудов.

У помещика перед глазами, как гуси по осени в небе, начинают летать ассигнации.

– Генерал, тебе хоть всю отдам по двадцать копеек за пуд!

– Э-э-э, нет. Такая дешевая воинству не надобна. Допустим, оцениваешь ты свою морковку в двадцать копеек за пуд. А я тебе говорю: куплю по два рубля. Двадцать копеек себе заберешь. Даже пятьдесят, мне казенных не жалко. А рупь с полтиной мне назад отдашь. За это я у тебя еще и капусты сто подвод возьму…

Сунулись как-то с инспекцией, а у Золотушного все закупки такие, с откатами: и морковка, и колеса для телег, и портянки, да вообще вся амуниция и провиант закупаются втридорога. Гораздо дешевле выйдет, если просто в лавку первую попавшуюся зайти и купить. Инспекторам тем дали денег и каждому – по золотому брегету с гравировкой «Бойцу за храбрость», и на этом недоразумение было исчерпано: закупки стали правильными.

Двор также закрывает глаза на художества детей и внуков командира держимордских войск. Внучок Золотушного носится с элитными одноклассницами по лондонским тусовкам в раззолоченном экипаже. А сынка своего генерал пристроил поначалу командовать охранниками – теми, кто дерет с обывателей три шкуры за сигнализацию в доме, а если она срабатывает, приезжают, когда грабители уже наворованное пропить успели.

Заметим, что сынок Золотушного – весь в отца, очень энергичный и деятельный. Успевал он, параллельно службе, и стройкой заниматься, и отмыванием грязных денег, и прочей доходной деятельностью. Своими незаурядными способностями добился поместья на Рублевке и партнерских отношений с олигархом Дерибасовым.

* * *

Из той же шайки талантливых проходимцев в лампасах – бывший видный бодигард по фамилии Жмуров, уволенный под аккомпанемент коррупционного скандала. При доходе семьи в 10 миллионов за год у его жены квартир площадью от 150 метров и домов насчитали аж на миллиард рублей в таких районах Питера и Москвы, где на один квадратный метр честному государеву человеку за всю жизнь не накопить. Так и видится картина, как звонит Жмуров бабе своей:

– Авдотья, где сегодня ночуем, на Арбате?

– Ты чего, дурак, что ль? Там люстру хрустальную второй день чистят. На Остоженку поедем…

Отдыхать от трудов неправедных генералы холуйских войск предпочитают за городом. А отдыхать они умеют, этот опыт не пропьешь. Любимый уголок некоторых из них, в том числе и Золотушного, находится на знаменитом заповедном озере Валдай. У царя резиденция там, он в ней и не был толком ни разу, но поселиться рядом считается делом чести для придворных. Золотушный, Дюбель, царский завхоз и еще пара приближенных к телу купили в деревне на озере целую улицу вместе с холопами и понастроили себе хором. Там бывает охота с рыбалкой, форумы государственников с баней и бабами, натренированными петь патриотические песни. Генералы-холуи страшно гордятся своей деревней, называя ее Лампас-таун.

Вся эта братия – лакеи по призванию. Хотя и уставшие от постоянной душевной борьбы. С одной стороны, надо знать свой шесток и не высовываться – царь этого не любит, а с другой – ну очень хочется изобразить из себя аристократию, похвастаться наворованным, поразить всех блеском золотых унитазов и бриллиантов в ушах любовниц.

В отличие от них главный по борьбе с происками врагов Никодим Подонович Ватрушев для себя все уже давно решил: надо сидеть в засаде и смотреть на мир исподлобья. Если царь похож на представителя мира насекомых (отсюда и одна из кличек у него), то Ватрушев являет собой более сложный, сочетанный организм – мешки под глазами, как у шарпея, клюв, как у стервятника-падальщика, и уши, как у мадагаскарской руконожки. И взгляд поднятого с лежки кабана.

Работа Ватрушева – подозревать всех в стремлении напакостить Россиюшке. Это могут быть кто угодно: пиндосы, саксы, черножопые, узкоглазые, инопланетяне – да вообще все. Собирает утром Ватрушев свой орган (такие же, как он, старые пердуны-отставники и примкнувшие к ним бездельники помоложе) и спрашивает:

– Ну что, откуда ждать сегодня вредительства и покушений на устои?..

Собравшиеся лихорадочно перебирают в голове варианты. Один подает голос: