Кремлевские сказы

Повоевал Барабанцев немного со столичным криминалом и был назначен царским указом главным полицейским всея Руси. Победив при этом несколько других генералов – претендентов. Вернее, они сами приложили к этому всяческие старания. Один спалился на подпольных игорных домах, которые крышевал, а другой – на дворовой девке, каковую преследовал, пытаясь уберечь от кривой дорожки. Нет, господа, так не годится. По части баб меж нас святых не наблюдается, но надо и честь знать, то есть не попадаться. Что ты за генерал, если на тебя какая-то Парашка жалуется, да так, что при дворе становится известно?

А Барабанцев наш по игорным домам не отирался и с крепостным личным составом противоположного пола не грешил (по крайней мере, об этом не известно). Так и стал главным.

Тяжела его служба, надо сказать. Из приятного – только то, что сразу по приходе на должность за госсчет личный аэроплан себе купил. За два мильярда. Подсластил пилюлю, которую выгребает постоянно за своих подчиненных, так и норовящих что-нибудь отчебучить.

Во-первых, по части выбить признание подчиненным Барабанцева равных нет. По закону из допустимых инструментов у полицая (не считая стрельбы по преступникам) – только свисток, пишущая ручка и язык, то есть речевой аппарат. Но их фантазии в деле рукоприкладства можно только позавидовать.

Из поколения в поколение полицейские передают тайные знания и навыки. Задержанных связывают замысловато – пятками к затылку: нормальный человек в таком положении и минуты не выдержит. Им натягивают на голову пакет или противогаз, перекрывая кислород. Их лупят дубинками по пяткам или свернутыми в трубку журналами – по почкам (следов на теле не остается). Их пытают электротоком. Сажают на бутылку. Обливают ледяной водой…

Всего и не упомнишь, столько в арсенале служителей закона способов изощренных издевательств, развязывающих языки. У опричников батюшки Ивана Грозного меньше инструментов было – дыба одна да огонь. Никакой фантазии.

Одного злодея (а как выяснилось потом, он и не злодей был) били-били, пытали-пытали, требуя признания, а он возьми да и выпрыгни в окошко. Спину сломал. Полицаев пожурили, а человек инвалидом остался. Ну, так и не прыгал бы, сознался бы в том, чего не делал, глядишь, и отсидел бы хорошо, каким-нибудь шнырем-библиотекарем при СИЗО.

Или вот недавно заокеанские заклятые партнеры ввели очередные персональные санкции против двух сыщиков (правда, из другого, сыскного ведомства) одного таежного городка. Не понравилось им там, что у нас в тайге сыщики пытали безобидных сектантов – свидетелей там каких-то. Неправильно крестились, наверное. Поэтому от них требовали выдать контакты и связи их экстремистской организации. А откуда они их возьмут, если никуда из своей тайги в жизни нос не высовывали? Оттуда и на аэроплане-то не улетишь, потому что дорого.

Насчет помародерствовать – полицейским тоже палец в рот не клади. В Марксе-Энгельсе нашли двое городовых труп мужика и вместо того, чтобы тело в морг отправить, стырили из кармана банковскую карту и сняли с нее 40 тысяч. А труп пусть пока полежит, ему спешить некуда. Но это не сумма, а смех один. Полицейские более склонны к благородному делу распиливания основательных кусков. Так, двое полицейских с эполетами хотели получить откат в 12 миллионов целковых от контракта стоимостью 91,46 миллиона. Ведомство объявило тендер на закупку нескольких сотен примусов, и эти, с эполетами, конечно же, завысили их цену и обеспечивали победу одному купцу, с которого и хотели 12 миллионов поиметь. Но вышел большой скандал, и эполеты с жуликов сорвали.

У другого лихого полицая пропали вещдоки по одном делу – более 40 миллионов ассигнациями. Это ж несколько картофельных мешков денег! А тот – рожу топором: «Не знаю, где они, вот вчерась лежали здесь. Может, Зинка взяла?» Его наказали жестоко: уволили, а он отсиделся немного в деревне и свечной заводик прикупил под Пензой.

Таких казусов – не один и не два. В одной губернии повязали главного борца с коррупцией. Этот тать взял взятку за то, что по науськиванию каких-то жуликов отобрал мясо у одного турецкоподданного, чтобы передать его шашлычникам – конкурентам. Там же споймали городового, который брал взятки раками. Что уж говорить о борцах с марафетом, у которых всегда есть соблазн толкнуть изъятое налево. Что часто и происходит. Но еще чаще эту дурь подкидывают совершенно невиновным обывателям, чтобы получить похвалу от начальства и премиальную денежку. При этом, кстати, деньги лупят и с этих оболганных, чтобы дело их липовое прикрыть.

Или вот арестуют у купца мельницу для обеспечения претензий к нему. Куда деваться: бедолага собирает подношение городовому – пачку ассигнаций, четверть первака, шмат сала, сахарную голову и так далее. И тащит в участок: «Прими, благодетель, да сыми арест с мельницы, урожай у людей пропадает, а у меня – прибыли».

* * *