Кремлёвские тайны

Вынырнул доктор с огромным, как в детской книжке про айболита, шприцем. Он зашел мне за спину. Боли я не почувствовала. Вскоре доктор опять появился, кивнул хозяину – мол, все сделано, и исчез.

– А этого на опыты. Сопровождающий…

– Можно я?

– Латвиенко? Хорошо, ты сопровождающий. Заодно поассистируешь там, поучишься у Петровича.

Латвиенко грубо сдернул Андрея со стола.

– А ну, шевелись, сволочь либеральная. Ты не боись, как зомбаком станешь, убьешь кого и не вспомнишь.

Ноги Андрея подгибались от страха. Латвиенко хлестко ударил его по лицу. Профессионально ударил – лицо Андрея тут же залилось кровью. Но он встал на ноги.

Его поволокли в гущу машин.

Все задвигалось.

Последнее, что я услышала от Андрея:

– Я убью тебя, капитан Латвиенко.

Захлопали дверцы, взревели моторы, закрутилась карусель из машин, ангар заполнился удушливым туманом от выхлопов. Я закашлялась, потекли слезы.

Когда, наконец, они схлынули и кашель прошел, все исчезло, кроме желтой машины.

Передо мной стояла Катюша.

– Чо, шикса, думаешь пронесло?

Она заглянула в коробку и достала злополучную шляпку, повертела в руках и надела мне на голову. Сумочку повесила мне а шею.

– Тэээкс. Сельпо-бутик, Урюпинск, первая улица 26 бакинских самураев. Годится. Погнали. Ты это, смотри, не обосрись в машине.

Не развязав мне руки, она затолкала меня на сиденье. Дверцы опустились и машина рванулась – но не на улицу, а в глубину ангара, где оказался вход в тоннель. Машина пронеслась по нему как бешеная, в глазах у меня рябило от проносящихся огней. Грохот стоял как в метро. Вдруг машина выскочила на свет – я даже не поняла где – и, сделав несколько лихих поворотов, по безлюдным аллеям, выскочила в районе Воробьевых гор.

Встроившись в поток, мы чинно двинулись к центру. Да что там чинно – восемьдесят. Уже был вечер, движение поредело и можно было себе позволить такую скорость.

– Куда вы меня везете?

– На расправу. Но сначала я заеду на арт-тусовку. Ноблесс у меня, а он оближ. А потом заглянем в пару-тройку клоак – найдем для компании кого-нибудь.

Тут я предприняла отчаянную попытку освободиться. Нож достать было нереально, но я навалилась на Катюшу и, схватив связанными руками руль, принялась его крутить туда-сюда, а ногу свою просунула под педаль тормоза.

Машина завизжала и завертелась на дороге.

Катюша на секунду опешила, но затем отбросила меня назад. Получив увесистый удар локтем поддых, я выбыла из борьбы.

Машину развернуло и, только чудом не побив другие, мы встали. Вокруг нас образовался небольшой затор.

Тут же образовался милиционер. Я было потянулась к нему, хватая воздухом рот как рыба, но он, узнав скорее машину, чем ее владелицу, достал полосатую палку и остановил движение.

Катюша медленно развернулась и снова поехала вперед.

– От так от, овца, от так от, – приговаривала она, прямо на ходу сковывая меня наручниками со стразами и затейливой инкрустацией прямо поверх веревок. Сама же, судя по рассеянному взгляду, направленному сквозь меня, думала свою думку.

Мы подъезжали к центру по Якиманке.

Она достала необычную толстую и короткую сигару и закурила.

По салону машины пополз удушливый и совершенно не похожий на табачный дым, я закашлялась. Голова моя закружилась, стало немного подташнивать.

– Э, э, аллё, не спать, – скомандовала Катюша, – нам еще бабки надо отбить за тебя. А пока от тебя только разор один.

Недокуренная сигарка вылетела в окно. Красная ракета улетела в вечерний воздух, попрыгала по асфальту, улеглась. На нее наехали и притушили, наконец. Вот она, моя жизнь, – вдруг с неестественной отчетливостью поняла я. Так же отчетливо я вспомнила маму – прямо потрогать можно было – и бурно разрыдалась.

– Молчать! – гаркнула Катюша.

Мои слезы моментально прекратились.

Поток застрял в пробке и двигался рывками. Кругом нас блестели и переливались невероятными кислотными огнями рекламы дорогих бутиков и модных салонов. Яркие шары тянули к нам сияющие щупальца, размазывались по бокам автомобилей или же взмывали вверх и там взрывались фейерверками. Мы медленно двигались по этому переливающемуся ущелью в стаде мигрирующих блестящих стальных насекомых, радиаторы которых напоминали сплющенные рыла инопланетян.

Одна переливающаяся жужелица подъехала близко. Окна были опущены. Оттуда доносилась автомобильная музыка «бум-бум-бум». Катюша в это время смотрела в другую сторону. У меня был шанс, и я начала орать «Спасите!», стараясь перекричать музыку. Чтобы привлечь внимание, я пыталась махать связанными руками.

Из окна выглянуло холеное лицо женщины, обернутое шелковым платком.

У ней было три глаза, два нормальных, этакие голубые льдинки, как в гламурных журналах, а третий горел во лбу нестерпимым рубиновым блеском.

Нормальные ее глаза смотрели куда-то вдаль, зато третий выпучился на меня так, что я отползла обратно.