Кремлевские войны

И он своими черными, словно угли, глазами уставился прямо на Надю. Прокофьев отчетливо видел зажим с маленьким микрофончиком на его рубашке – такой он видел у ведущих на экранах телевизоров. Так вот откуда усиленный волшебным образом звук! Даже в такой мелочи – и то обман! Виктору Александровичу хотелось сказать об этом – но он не мог. Словно прилип к креслу. Надя тоже не нашла слов и села. Прокофьев видел, что она растеряна. Между тем Николов решил дополнить свой ответ.

– Мои враги, люди с примитивным экономическим мышлением, утверждают, что такая система неустойчива, что участники, вложившие деньги последними, неизбежно окажутся в проигрыше, – заявил он. – Но это не так! Даже мои враги, эти узколобые догматики, признают, что я обладаю неординарным экономическим мышлением. Я разработал совершенно новую финансовую схему, при которой новые вкладчики ничего не проигрывают. Да, моя организация не может остановиться, застыть, она должна все время расширяться. Но она и будет расширяться! Из Заусолья она пойдет по другим городам Сибири, перевалит за Уральский хребет, распространится по всей России! И не только по России! Мы будем работать в Белоруссии, Украине, Польше, Чехии, Болгарии – во всей Европе!

Через несколько рядов от Прокофьева с Надей поднялся еще один человек.

– Как же вы собираетесь развивать вашу организацию, – громко спросил он, – когда находитесь под следствием? Ведь против вас возбуждено два уголовных дела! Вы находитесь под подпиской о невыезде и не должны покидать пределов Москвы! Как вы оказались у нас в Сибири, вот интересно?

Но и к этому вопросу Николов оказался готов.

– Должен вас обрадовать, – объявил он. – А может, наоборот, разочаровать, не знаю. Дело в том, что уголовные дела против меня закрыли два дня назад. А вчера сняли и подписку о невыезде. Так что теперь ничто не мешает мне заниматься любимым делом: дарить людям надежду!

Последние слова организатора «ННН» вызвали в зале шквал аплодисментов. Николов развел руки, словно хотел обнять всех присутствующих, а зал ответил ему бурными овациями. Между тем помощники Николова вынесли на сцену несколько столов, стулья.

– Теперь, когда я все объяснил, мы можем наконец перейти к делу, – заявил человек на сцене. – Желающие могут по очереди подняться сюда и зарегистрироваться в качестве членов нашего кооператива. А те, кто желает участвовать в нем более активно, привлекать новых членов, могут зарегистрироваться отдельно – как будущие десятники. Подходите! Только прошу не толкаться и не спешить – номеров в списке на всех хватит. А если у кого-то есть еще вопросы, можете их задать.

Люди в зале словно ждали этого приглашения: сразу чуть ли не четверть всех собравшихся устремилась на сцену. Желающие встать в ряды «ННН» столпились на лесенках, возле столов выстроились очереди.

Надя повернулась к Виктору.

– Тебе надо выступить! – потребовала она. – Разоблачить этого мошенника! Ну давай же! Ты это умеешь!

Однако Прокофьев медлил. Полчаса назад, входя в этот зал, он был готов разоблачать, доказывать лживость посулов заезжего «финансового изобретателя». Но за эти полчаса что-то изменилось – сильно изменилось. Виктор Александрович, не отрываясь, смотрел на человека на сцене. Он будто слышал бой невидимых часов – они отсчитывали время принятия Решения. Его Решения. «Вот он, новый поворот в жизни», – мелькнула мысль.

Виктор Александрович встал и вдоль опустевшего ряда двинулся к боковому проходу. Надя шла за ним. Видимо, она думала, что ее спутник ищет более свободного места, откуда он сможет обратиться к залу с пламенной речью. Однако Прокофьев не искал свободного места. Он направился к хвосту ближайшей очереди и встал в него.

– Ты чего? – не сразу поняла Надя. – Выступать же надо!

– Не буду я выступать, – ответил ей Прокофьев. – Ты разве не видишь: у него на все готов ответ. У него теперь все по-другому устроено.

– А для чего ты тогда здесь стоишь? – продолжала допытываться Надя.

– Для того же, что и все, – объяснил Виктор Александрович. – Хочу зарегистрироваться.

– Ты что?! – отшатнулась от него Заикина. – Ты хочешь вступить в это… в эту пирамиду? Отдать ему свои деньги?

– Я хочу попробовать, – уклончиво отвечал Прокофьев. – А там видно будет.

– Что видно? Что видно? – спрашивала Надя; она почти кричала. – Неужели ты не понимаешь? Не видишь? Ты что – ослеп?

Очередь сделала пару шагов вперед, и Прокофьев шагнул вместе с ней. За ним уже вставали новые люди. Надя оставалась на прежнем месте.

– Виктор! – окликнула она его.

– Да? – он обернулся.

– Если ты останешься здесь, так и знай: мы больше не увидимся! – твердо заявила девушка.

Секунду Прокофьев смотрел на нее, ничего не говоря; видно было, что он колеблется. Надя протянула руку, словно желая привлечь его к себе. Но тут очередь вновь шагнула вперед. Прокофьев взглянул на стоявших впереди людей, вновь оглянулся на Надю – а затем, так ничего и не ответив, повернулся и присоединился к очереди.

Глава 3 Всегда на страже