Кремлевские жены

Окажись Троцкий менее суетным и менее одержимым пламенной любовью к самому себе, она многое смогла бы противопоставить Сталину — своему главному оппоненту по жизни и по партии. Вместе с Троцким она возглавила бы борьбу внутри партии и, глядишь, победила бы. Но Троцкий соскользнул, и она осталась без реальной поддержки.

Не затем, однако, Крупская отдала всю себя революции, чтобы Сталин воспрепятствовал ее революционной страсти!

Дело всей ее жизни было начато, и ничто не могло помешать довести его до конца. Даже личное горе. Оно, кстати, тоже должно было работать на революцию.

Уже в мае 1924 года Крупская выступает на XIII съезде партии, первом съезде после смерти Ленина, с содокладом о работе в деревне. Ее встречают продолжительными аплодисментами.

«Существует привод между авангардом и рабочим классом, между РКП и рабочим классом, этот привод уже прочно налажен. Владимир Ильич говорил об этой системе приводов, что должны быть приводы от авангарда рабочего класса к рабочему классу, а от рабочего класса, от пролетариата, к середняцким и бедняцким слоям крестьянства. Вот первый-то привод у нас есть, а над постановкой второго привода, от рабочего класса к крестьянству, надо еще поработать».

Это разве речь безутешной вдовы? Это речь робота.

Совершенно неожиданно ненавистный ей Сталин понимает ненавистную ему Крупскую более, чем кто бы то ни был. Осознав в ней главную создательницу партийной машины, он вот-вот увидит в ней помощницу себе, да и ей легче будет с ощущением его железной руки. Вот-вот — и они соединят свои усилия на приводах.

Однако люди есть люди, и машины, ими создаваемые, не предусматривают тонкостей и оттенков чувств: оба не сумели переступить через взаимонеприятие.

Бывший семинарист Сталин внимательно наблюдал, какими несмолкающими аплодисментами встречают и провожают вдову Ленина народные массы и партийные митинги.

Приходила в голову мысль: чего доброго, захотят использовать старуху на роль новоявленной царицы — память о последней, Александре Романовой, убитой в Екатеринбурге, не выветрилась у народа.

Он обижал ее? Это видели и понимали все, но никто не смел вступиться? Он бросал ей в лицо, что она своим неумелым уходом загнала Ленина на тот свет? Он заставлял ее ходить в Мавзолей, упрекая, что она забыла любимого мужа? Говорили, все было именно так.

Крупская умоляла, требовала похоронить Ленина. Ее страшил ритуал поклонения ленинским мощам, устроенный Сталиным: в двух шагах от квартиры, где она жила, лежал непохороненный труп ее мужа, и это было невыносимо. Очередь к его забальзамированному телу стала символом всех нескончаемых очередей в стране.

Сноха Каменева, актриса Галина Сергеевна Кравченко, вспоминает: «Приходила Крупская, приходила к Льву Борисовичу в 30—31 годах, плакала, просила, чтобы он защитил ее от грубостей Сталина. Он сочувствовал, успокаивал, но не знаю, чем он мог помочь. Она была большая, рыхлая, видно, что больная. Мягкая такая, славная. Плакала. Я ее успокаивала, а она голову положит мне на плечо и говорит: „Галечка, Галечка, так тяжело…“».

Декабрь 1925 года. XIV съезд партии. Крупская выступает на нем с беспокойством о своем детище: «…авторитет нашей партии может быть поколеблен».

В чем дело?

«В прежние времена наша партия складывалась в борьбе с меньшевизмом и эсерством… мы привыкли крыть наших противников, что называется, матом, и, конечно, нельзя допустить, чтобы члены партии в таких тонах вели между собой полемику…»

Ай-ай-ай, пуританка Надежда Константиновна! Значит, «врагов» можно матом, а однопартийцев нельзя? Где же интеллигентность? Разве неясно вам, умнице, что любая полемика должна быть на высоте, кто бы ни был оппонентом?

Увы, неясно. Вседозволенность власти сделала свое дело — Крупская уже отделена от общечеловеческого суперчеловеческими условиями властного мира.

В этой речи Крупская предостерегает аппарат своей машины от излишнего увлечения капитализмом, ссылаясь на Ленина, но вольно или невольно подпевая Сталину. И каждое ее слово — работа над усовершенствованием партийной машины.

Ее слушают, ее слышат, ей продлевают время выступления.

Декабрь 1927 года. XV съезд партии. Крупскую встречают бурными аплодисментами.

Ее волнует проблема политического просвещения общества — то есть необходимость его активной политизации в одном лишь большевистском направлении. Это, в ее понимании, и есть основа культурной революции.

Июнь 1930 года. XVI съезд партии.