Кремлёвский амур, или Необычайное приключение второго президента России

И потому на время предвыборной кампании Стрельцов крамольный проект оставил, а черный спиральный блокнот со своим планом освобождения орфографии спрятал в ванной комнате - высоко в вентиляционной отдушине, забранной шаткой решеткой, куда никто никогда не лазал, о чем свидетельствовала девственная пушистая пыль, вынесенная из отдушины на рукавах.

Но все-таки спрятал - не сжег!

Так не приспело ли наконец время вспомнить оставленный проект? Посылать за блокнотом, оставленным в ванной отдушине, не было никакой надобности: не зря же он любит демонстрировать на прессах и переговорах блеск своей памяти.

Искусившись за время кремлевского сидения в политике, Стрельцов теперь понимал, что можно подать проект совсем в ином свете: не "свобода орфографии имени Бернарда Шоу", которая угрожает раздразнить как противников всех и всяческих свобод/свАбод, так и ревнителей чистоты русской речи и русской мысли от любых нежелательных иностранцев, - а "Договор о слиянии орфографии Белоруссии и России"! Ведь белорусы давно пишут "мАлАко" - и прекрасно себя чувствуют. Значит - можно! Можно совместить свободу с политическим приобретением. Ведь создание единого орфографического пространства - явное приобретение, и даже лиловые противиться не станут!

И все-таки нужно было взвесить: смеет ли себе позволить такое демократический президент? Александр Македонский - он мог колебать любые основы! И даже Петр: упразднил сразу три буквы, если не больше.

22

Разминаясь от сидения за столом, Стрельцов вышел из кабинета и, в очередной раз пренебрегая чудесами связи, зычно гаркнул:

- Парфен! Подавай! Поехали!

И знал, что у собственного его президентского подъезда уже подан бронепоезд. Маленький скромный бронепоезд, состоящий всего из трех броневиков, ну не считая пары мигалок - в головах и в охвостьи.

Стрельцов слышать не мог утвердившийся еще со времен генсеков термин "членовоз". Потому что вообще, как ни странно, не любил сальных намеков, а в особенности намеков на отвратительное старческое бессилие. То ли дело оседлать броневик, этот сгусток силы и энергии!

Оседлать броневик - и промчаться цугом по Москве!

Наивная зашифровка позывных сохранялась, но Стрельцов специально вник, чтобы Парфен не перемудрил с конспирацией, и, опережая кортеж, неслось в эфире: "Я - Первый! Я - Первый! Царский выезд в пути!" И инструкция соблюдена: если можно было когда-то кораблю Гагарина дать позывной "Маяк", кажется, или "Сокол", то почему нельзя машине президента дать позывной "Царский выезд"?

И проспекты расчищались, как по волшебству. От Кремля до Барвихи насквозь зеленый свет.

Стрельцов знал - ни на секунду никогда не усомнился! - что пассажиры прижатых к обочинам медлительных машин с удовольствием глядят вслед президентскому бронепоезду, а вечером за столом не преминут похвастать: "Сегодня видел - Сам ехал!"

23

Сын Гришка не встретил своего владетельного родителя на крыльце, демонстрируя молодую независимость. Встретились в столовой: до того, чтобы не поужинать, не дождавшись отца, независимость все же не простиралась.

- Привет, па! Чего ты так долго? Я думал, сразу после пресса. Здорово ты их! Я успел кое-что посмотреть, конечно.

На самом деле, Гришка - домашний летописец, и сегодняшний пресс наверняка записал, как и все предыдущие. Но делает это как бы мимоходом, сохраняя независимость - у него своя жизнь, он студент университета, как когда-то папа, а не "лишний секретарь" - что означает в его устах: еще один личный, а потому излишний.

Но гораздо интереснее - и полезнее для папы-президента - не университетское настоящее, а армейское прошлое Гришки. Никто не сосчитал, сколько голосов принес Стрельцову сын-танкист, но много. Лицом и ростом в папу, он проехал на своем танке по всем журнальным обложкам страны и половины мира.

Подавальщица неслышно внесла любимые отцом и сыном оладьи из гречневой каши. Стрельцовы не так глупы, чтобы, дорвавшись до власти, жрать одних крабов, нафаршированных черной икрой!

Явилась следом и кошка Трошка, которой отдельно подавалась треска - к гречневым оладьям она так и не привыкла.

- Скажи-ка, папа, ведь недаром ты им сегодня вещал про Александра Македонского? Только почему же я как единственный наследник не посвящен? Обидел детку.

- Детина ты, а не детка... Понимаешь, все мы - чьи-нибудь наследники. Вернее, потомки. Вот посмотри на Трошку: поймал ты ее на помойке, а она наверняка царских кровей, родословная тянется от египетских фараонов, только что не записанная писцами на папирусах.

24

Точнее, Троша провела детство, отрочество и часть юности на стройке, а не на помойке, но эти объекты, увы, обычно схожи. На стройке станции метро, поэтому полное имя дано ей было Метроша, которое тотчас редуцировалось в Трошу.