Кремлевский детектив. Красная площадь

Дождевая вода струйками стекала на дорогу с тяжело трепыхающихся краев плащ-накидки, из тронутой ржавчиной выхлопной трубы валил льнущий к мокрому асфальту густой сизый дым. Красный габаритный огонь тускло рдел над забрызганной грязью жестяной пластиной архаичного номерного знака, выданного где-то во второй половине восьмидесятых годов прошлого столетия. Миновав «ГАЗель», мотоциклист на мгновение повернул голову и сквозь залитые водой стекла очков взглянул, казалось, прямо в лицо Ржавому. Ржавый, ухмыляясь во весь рот, показал ему большой палец: даешь, мол, мужик, так держать! Пускай они все хоть в лепешку расшибутся на своих «майбахах» и «дьябло», а ты тарахти себе спокойно по своим делам!

Мотоциклист коснулся очков рукой в старомодной мотоциклетной перчатке с широченным раструбом, не то приветствуя Ржавого, не то пытаясь протереть густо забрызганные стекла, а потом, отвернувшись, проехал дальше, к светофору. Шлем у него на голове был красный, местами облупившийся до желтоватой пластмассы; очки держались на широкой, когда-то белой, а теперь посеревшей от старости и грязи бельевой резинке.

– Вот это перец, – глядя ему вслед, восхищенно проговорил Ржавый. – Привидение на дороге!

Колонна тронулась и медленно поползла вперед. Ржавый включил передачу и отпустил сцепление, в то же время левой рукой ловко прикуривая сигарету. Встреча с мотоциклистом, который выкатился на этот забитый транспортом, залитый дождем перекресток из полузабытых времен горбачевской перестройки, чудесным образом подняла ему настроение. Нервное напряжение, не отпускавшее с самого утра, пошло на убыль, и теперь Ржавый не испытывал ничего, кроме удовольствия от грамотно проделанной работы и приятных предвкушений, связанных с предстоящим дележом гигантской суммы в твердой валюте.

Они без приключений выбрались из города, счастливо миновали Кольцевую и выкатились на Каширское шоссе. Здесь они ненадолго остановились в придорожной забегаловке, чтобы купить еды и пива. Стоя у кассы и собирая по карманам мелочь, Ржавый услышал, как снаружи протарахтел какой-то мотоцикл. Ему немедленно вспомнился чудак на ископаемой «Яве»; усмехаясь, Ржавый сгреб с прилавка сдачу, вернулся к машине и сел за руль.

Настроение было приподнятое и достигло небывалых высот, когда заказчик снова позвонил Коже и, не поперхнувшись, проглотил наглое вранье последнего, согласно которому они в данный момент двигались к условленному месту встречи вовсе не по Каширскому, а по Волоколамскому шоссе. После этого звонка даже осторожный и подозрительный Кожа окончательно уверился в том, что имеет дело с образованным и умным лохом, который хорош у себя в кабинете, где решает сложные теоретические вопросы, и оказывается абсолютно беспомощным, имея дело с реальными, живыми людьми, которые хоть и без дипломов, но тоже не лыком шиты. Окончив разговор, Кожа выбросил мобильник в окошко, прямо под колеса ехавшей следом за ними фуры. Фура возмущенно прогудела клаксоном и, будто в отместку, пошла на обгон, забрызгав им все ветровое стекло грязной водяной пылью из-под колес. Беззлобно ругнувшись, Ржавый дал фуре оторваться, а когда дождь и неутомимые «дворники» наконец очистили стекло, увидел справа от себя, на обочине пересекавшей шоссе проселочной грунтовки, сиротливо мокнущий под проливным дождем вишневый мотоцикл с никелированными крыльями и накладками на бензобаке.

Ошибиться было невозможно – там, на проселке, четко выделяясь на темном фоне придорожных кустов, стояла хорошо знакомая им «Ява». Ржавый оторвал от руля руку, намереваясь указать на нее Коже, но не успел произнести ни слова.

Шум проносящихся по мокрому шоссе автомобилей заглушил негромкий щелчок выстрела, дождь и порывистый ветер мгновенно развеяли легкий дымок. Остроносая бронебойно-зажигательная пуля продырявила выпуклый красный бок одного из восьми укрепленных под днищем кузова баллонов со сжиженным газом. Все восемь рванули почти одновременно; через какую-то долю секунды к ним присоединились баллоны находившейся в кузове ацетиленовой газосварочной установки. Последней взорвалась стоявшая в углу кузова двухсотлитровая бочка с высокооктановым бензином. «ГАЗель» парила в полутора метрах над шоссе, медленно переворачиваясь в воздухе, взрываясь и разваливаясь в полете на чадно полыхающие куски и клочья.

К тому времени, как на место происшествия прибыл пожарный расчет, валявшийся вверх колесами в придорожном кювете искореженный железный остов еще дымился, но все, что могло гореть внутри и вокруг него, уже выгорело дотла.

Глава 2