Кремлевский пасьянс

– Да, – глухо ответил профессор. – Я попытался уничтожить документацию, но они не позволили мне этого сделать. После той попытки Ремезов приставил ко мне двоих людей, и они постоянно контролируют все мои действия. Они и сейчас находятся внизу, в лаборатории. Тогда я отказался на них работать, перестал изготавливать новые партии препарата. Поначалу они прибегли к мерам психологического характера: исследования ведутся с разрешения АМН и правительства, в опытах участвуют добровольцы, в основном приговоренные к смертной казни преступники и так далее. Ремезов показал мне соответствующие документы. Теперь я понимаю, что все эти бумаги были сфабрикованы сотрудниками КГБ. Я все равно наотрез отказался участвовать в их сатанинских делах, и тогда они пригрозили, что убьют жену или дочь.

Арзамасцев замолчал и опустил голову. Ермаков осторожно коснулся его плеча.

– Мне очень жаль, профессор…

– Я сам виноват, – Арзамасцев поднял на него помутневшие от боли глаза. – Три недели назад они убили мою жену. В их руках моя дочь. Если я не буду изготавливать препарат в достаточном количестве, они убьют и ее. Они бы рады от меня избавиться, но изготовить «Зеро» не так просто. Те двое, которых они приставили ко мне, – опытные биохимики, но пока у них ничего не получается. Как только они научатся изготавливать препарат нужной степени чистоты, меня сразу убьют. Меня и мою дочь.

Ермаков посмотрел на него долгим взглядом. Он не мог бы с точностью сказать, почему, но он верил этому человеку и ни в чем его не винил. Будь проклята страна, в которой возможно подобное!

– Но не это послужило причиной моему решению возобновить сотрудничество с чекистами. Я надеялся, что мне удастся как-то воспрепятствовать их планам. Это страшные люди, Ермаков, и я не хочу, чтобы мое открытие оставалось в их руках.

– Кто здесь главный? – спросил Ермаков.

– Эти двое, – показал на психиатров профессор. – А самый главный из всех генерал Ремезов, начальник Второго главного управления КГБ. Это он приходил сюда вместе с Фоминым.

– Генерал Ремезов, – тихо повторил Ермаков, и профессор заметил, как сузились его глаза. – Я запомню это имя. У меня будут вопросы к генералу Ремезову.

– Вы еще надеетесь отсюда выбраться? – с сомнением посмотрел на него Арзамасцев.

– Это именно то, чем я собираюсь заняться, – твердо заявил Ермаков, поднимаясь с кровати. – Сколько времени осталось до смены?

– Пятнадцать минут, – ответил профессор, взглянув на часы. – Ну хорошо, допустим, вам удастся выбраться из клиники. Что дальше?

Профессор натолкнулся на острый взгляд Ермакова.

– Отслужу панихиду по невинно убиенным. И заставлю поучаствовать в ней генерала Ремезова и майора Фомина. А возможно, и других, если они этого заслужили.

Он нагнулся и поднял с пола пистолет. Выщелкнул обойму и с удивлением посмотрел на профессора.

– Это капсулы с парализующей начинкой, – пояснил тот. – Срок действия не менее двух часов.

– Как раз то, что нужно, – улыбнулся краешком губ Ермаков. – Профессор, в углу очнулся человек.

– Ага, зашевелились, голубчики…

Профессор нагнулся к психиатру, который, придя в себя, крутил головой во все стороны, и приказным тоном сказал:

– Лежать! Всем лежать!

Он заметил реакцию Ермакова и пояснил свои действия:

– Прошло достаточно времени, чтобы препарат начал действовать. Сейчас эти мерзавцы находятся в легкой стадии внушения, они способны реагировать на простые команды.

Ермаков внезапно застыл посреди комнаты.

– Как вы сказали, профессор? Они находятся в легкой стадии внушения? Я вас правильно понял?

– Смотрите внимательно, Ермаков.

Профессор подошел к одному из врачей и громко сказал:

– Встать!

Тот беспрекословно подчинился и застыл, как соляной столп.

– Встать! Всем встать! К стене!

Трое врачей и охранник со сломанной рукой быстро поднялись и встали у стены. В коридоре послышался шум, и профессор выглянул в дверь.

– Встать лицом к стене! Так стоять!

– А что, хорошая идея! – задумчиво произнес Ермаков.

Если бы начальнику Второго главка КГБ генерал-полковнику Ремезову довелось увидеть выражение лица Ермакова, возможно, он предпочел бы сразу застрелиться.

Глава третья

– За парком сворачивай направо, – скомандовал Вельяминов водителю. – Сбавь обороты. Теперь шпарь по Лонгиновской, на пересечении с Ухтомской свернешь к Госпитальному валу и обратно на Красноказарменную.

Он обернулся к Савельеву, который вместе с техником колдовал над приборами, занимавшими почти весь объем микроавтобуса.

– Приготовьтесь, сейчас будем проезжать.

Темно-синий микроавтобус проехал мимо высокой бетонной стены, обогнул жилой дом и свернул на Ухтомскую. Через несколько минут они припарковались на площади у входа в парк Окружного Дома офицеров. Вельяминов отвинтил крышку термоса, налил в стаканчик горячий кофе и протянул Савельеву.

– Ну и ночка сегодня выдалась, – пожаловался Савельев, благодарно кивнув. – Когда вся эта лабуда закончится, я для начала напьюсь вусмерть, а потом завалюсь спать. Устрою себе реабилитацию по полной программе.

– Это ты своему психиатру расскажешь, – сухо произнес Вельяминов. – Не тяни резину.