Кремлевский синдром

Внешне Тихон Германович на сыщика походил мало. Это был светский человек, говорящий на трех языках, знающий литературу, музыку и кино, пожалуй, не хуже иного специалиста. Владея всеми тонкостями светской беседы, в мужской компании он мог позволить себе и матюгнуться. Но при дамах никогда. С прекрасным полом Назаренко был особенно обходителен, что часто помогало в деле. Сегодня же полковник настроился вести себя сдержано, хотя в его кабинет вошла очень молодая и очень красивая женщина. Но эта женщина всего сутки назад опознала труп любимого мужа, и Тихон Германович опасался, как бы их встреча не закончилась истерикой. Формально она была вдовой преступника. Но поскольку вина ее покойного супруга судом пока не доказана, да и теперь понятно, доказана никогда не будет, полковник решил обращаться с посетительницей деликатно. Да и по-человечески он молодую вдову заочно жалел. В толстой папке по делу гражданина Мальгасова имелись не только документы, изобличающие его как преступника, но и сведения, собранные оперативниками на месте проживания подозреваемого. Из них начальник отдела экономических преступлений сделал вывод, что «баба любила своего благоверного. Не блядовала, хотя была на двадцать с лишком лет его моложе, дорогими нарядами в маленьком городке не щеголяла, положением супруги мэра не кичилась, а жила домашней жизнью, стараясь скрасить быт занятого делами мужа». О его преступной деятельности она ничего не знала, кстати, и о деятельности законной тоже. Виделись они только вечерами, и о делах старались не говорить. Еще из донесений с места сообщалось, что мадам Мальгасова наотрез отказывала знакомым влиять на решения мэра. Убедившись, что это бесполезно, вскоре просить перестали».

Эти данные помогли Назаренко отказаться от ряда действий в процессе следствия. Например, пока о гибели мэра никто не знал и он считался в «бегах», полковник запретил проводить в московской квартире Леры обыск, а лишь установил за семейством наружное наблюдение и разрешил прослушивать их телефонные разговоры. Это он сделал вовсе не из соображений гуманизма, а из желания выйти на след подозреваемого. Но из бесед родственников по мобильной и обычной связи, по их «телодвижениям» органам стало ясно, что места, где отсиживается Мальгасов, они не знают, и сами его исчезновением обеспокоены. После того как Мальгасова нашли убитым, Назаренко убедился в правильности своих действий. Дав молодой женщине сутки, чтобы прийти в себя после процедуры опознания, он выслал за ней машину. И вот юная вдова в его кабинете. Полковник встал, встретил посетительницу на пороге и галантно подвел к креслу.

— Присаживайтесь, Валерия Казимировна, — начал он как можно доброжелательнее. — Я хорошо понимаю ваше состояние. Но вызвать вас мне пришлось. Вы же знаете, вашего мужа разыскивали органы. И как видите, он напрасно нас избегал. Если бы его арестовали в Тюменской области, он бы остался жив, и года через три вернулся к вам. А вместо этого ударился в бега, и видите, чем это закончилось?

Она ответила тихо, выговаривая каждое слово отдельно:

— Я это прекрасно понимаю. Но изменить ничего не в силах.

— Естественно, воскресить человека, кроме Господа Бога, никто не в силах. А должен вам признаться, что хоть теперь вера вошла в моду, я продолжаю считать Библию прекрасным эпосом. — Вдова промолчала, полковник продолжил: — Я подозреваю, что супруг, перед тем, как удариться в бега, вам что-то сообщил. Но настаивать на вашей откровенности не буду. Хотите, расскажите, хотите, нет.

— Мне скрывать нечего. Да, Андрюша предупредил о возможном аресте. Сказал, что совмещал должность директора в частной компании с креслом мэра. А теперь это считается преступлением. Вот и все, что я знаю.

— Он сказал вам не всю правду. За совмещение казенной службы с бизнесом у нас не сажают. Его могли снять с работы. Но у нас есть основания полагать, что фирма, которой он руководил, относилась к закону, мягко говоря, фривольно. Некие финансовые структуры с его помощью уходили от налогов.

— Этого я не знаю. И уверена, что Андрюша тоже не знал.

— Директор не знал, что творят его подчиненные? — усмехнулся полковник. — Я ценю, что вы самоотверженно защищаете честь мужа даже теперь, но согласитесь, слова ваши вызывают улыбку.

— И зря улыбаетесь. Для мужа эта работа являлась скорее общественной нагрузкой. Его попросили, и он согласился.

— Попросил Фирман?

— Возможно.

— И это не все. Занимая должность мэра, он за финансовое вознаграждение лоббировал интересы нефтеперерабатывающего завода, акциями которого также владеет господин Фирман. Понимаете, что это значит?

— Вы хотите сказать, что его убил Фирман?

— Мои сотрудники убийствами не занимаются. Но если вы хотите помочь найти убийц, вы должны рассказать все моим коллегам из другого отдела.

— Что все?

— В том числе и о связях Андрея Алексеевича с синдикатом Омега-Групп. Вы же понимаете, чем грозили им показания вашего мужа?

— Не очень понимаю и пока говорить об этом ни с кем не хочу.

Назаренко пожал плечами:

— Ваше право. Я вас побеспокоил по другому поводу.