Кремлевский визит Фюрера

Что же до Шарля Андре Жозефа Мари де Голля, то ему, по его собственному признанию, «было невыносимо тяжело наблюдать, как… будущий противник обеспечивает себя средствами, необходимыми для достижения победы, в то время как Франция по-прежнему была их лишена». Де Голль определял положение как «невероятную апатию».

В чем же было дело? Что— острый галльский ум и мощное британское умение смотреть вперед вдруг себя исчерпали?

Не думаю…

В Англии и Франции отсутствовали необходимые материальные возможности?

Ну, хотя промышленное производство в Германии по многим позициям было близко или даже превышало суммарное англофранцузское, но и слабой промышленность двух стран назвать было нельзя.

Да, чугуна и стали Германия выплавляла в 1939 году столько, сколько Англия и Франция — вместе. Алюминия Германия в 1939 году производила 200 тысяч тонн, а Франция — 50 (Англия — вообще 25)… Но, скажем, автомобилей Германия в 1937 году произвела 332 тысячи (из них 269 — легковых), а Англия — 493 (легковых — 379), а Франция — 200 тысяч (177 легковых).

Так почему же Англия и Франция пребывали «в апатии»?

И — что еще более интересно — почему, не будучи готовыми к войне, обе «демократические» державы так легкомысленно дали военные гарантии Польше?

А еще более интересно — почему они от этих гарантий не отказались тогда, когда такой отказ мог бы обеспечить мирное решение проблемы путем уступок со стороны Варшавы?

Франция, например, обязывалась в случае германской агрессии против Польши немедленно подвергнуть бомбардировке с воздуха военные объекты в Германии и провести ряд ограниченных наступательных операций, а на пятнадцатый день мобилизации — когда немцы втянулись бы в бои в Польше — организовать широкое наступление основными силами!

Обязательство более чем серьезное, но зачем неготовая Франция его давала?

И зачем неготовая Англия просто-таки провоцировала поляков на войну, ратифицировав 25 августа тот военный договор, который был заключен в мае 39-го года?

ПОДЛЫЙ «фокус» был тут в том, что, несмотря на все галльско-петушиные ссылки Даладье и Кулондра на честь, национальную и офицерскую, и несмотря на все «праведное» возмущение Гендерсона, ни Франция, ни Англия воевать с Германией всерьез не собирались!

В годовой разведсводке отдела Генштаба сухопутных войск «Иностранные армии» от 1 июля 1939 года об этом говорилось весьма уверенно: «Вслучае конфликта западные державы вероятнее всего предоставят Германии инициативу в принятии политических и военных решений… Существует возможность того, что они вначале откажутся от попытки добиться военного решения посредством наступления на суше…»

Да что там разведывательные сводки и прогнозы! 15 (пятнадцатого) августа 1939 года— когда в Москве уже четыре дня шли тройственные переговоры, Боннэ принял польского посла в Париже Лукасевича, чтобы обсудить с ним советское предложение о помощи Польше в случае германского нападения на нее…

Боннэ втолковывал Лукасевичу:

— Только русско-польское сотрудничество на восточном театре боевых действий обеспечит наше общее эффективное сопротивление агрессивным планам держав «оси»…

— Маршал Пилсудский завещал нам не допускать на польскую землю иноземные войска!

— Но отказываясь обсуждать стратегические условия ввода русских войск, Польша должна принять на себя ответственность за возможный провал военных переговоров в Москве и за все вытекающие из этого последствия…

Однако поляк отвечал настолько резко отрицательно, что его реакция просто-таки разозлила как Боннэ, так и самого премьера Даладье. 18 августа Даладье беседовал с послом США Буллитом и со зла выложил ему все, что он думает о поляках:

— Отвергать русское предложение о действенной военной помощи — это величайшая глупость со стороны поляков!

— Поляки не хотят допускать к себе Красную Армию, — заметил Буллит…

— Но как только в Польшу вторгнется германская армия, они будут рады получить любую помощь! — раздраженно ответил Даладье…

Брат Буллит мог бы его и разуверить — он-то знал, что «пилсудские» поляки никогда не примут помощь СССР, но просто пожал плечами и слушал дальше… А Даладье, раздражаясь все больше, возбужденно заявил:

— Если поляки откажутся от русской помощи, я не пошлю ни дного французского крестьянина защищать Польшу!

— Вы это серьезно?

— Абсолютно серьезно!

Буллит мог бы — если бы он был заинтересован в сохранении мира — задать логичный вопрос: «А когда Франция давала военные гарантии Польше, она обусловила эти гарантии согласием поляков на русскую помощь? И если Даладье обнадеживал поляков без расчета на русских, то почему он теперь так жестко связывает участие Франции в войне за Польшу с участием русских?»