Кремлевский визит Фюрера

— Герр Риббентроп, — почти трезвый Сталин рассмеялся, подмигнул и признался, — в моей рюмке все время только крымская мадера… У нее тот же цвет, что и у «Старки», но совсем не та же крепость…

— О-о!! — вначале удивился, а потом и сам рассмеялся Риббентроп…

А за столом пили за каждого из присутствовавших, вплоть до секретарей… И все чокались с гостем… И вся вообще атмосфера была дружеской и раскованной. Верхушка большевиков оказалась совсем не тупой и раболепной. Напротив, уже в самолете на обратном пути гауляйтер Данцига Ферстер признался Риббентропу:

— Должен сказать, рейхсминистр, что порой я чувствовал себя просто среди своих старых партайгеноссен…

ПО ВОЗВРАЩЕНИИ в Берлин Риббентроп….

А впрочем…

Впрочем, забегая немного вперед, уважаемый читатель, перенесемся-ка мы на несколько минут в мирную Москву сорокового года, на Волхонку, 14. Там, закаленный Арктикой и переменами политического климата, главный редактор Большой Советской энциклопедии Отто Юльевич Шмидт как раз берет в руки новенький 46-й том, изданный Государственным институтом «Советская энциклопедия» как раз в 1940 году.

Подождем, пока он дойдет до статьи «Польша» и незаметно подсмотрим из-за плеча…

Академик увлекся, и мы можем не торопясь прочитать:

«Германо-советским договором о дружбе и границе между СССР и Германией от 28/IX 1939 были точно определены границы между обоюдными государственными интересами на территории бывшего польского государства. Статья II договора говорит, что „обе Стороны признают установленную в статье I границу обоюдных государственных интересов окончательной и устраняют всякое вмешательство третьих держав в это решение“ (см. газету „Правда“, 1939,29/IX, № 270, стр. 1). Тем самым эта статья выбивает почву из-под ног всяких любителей загребать жар чужими руками. Фарисейские вопли империалистических Англии и Франции об „исторической роли“ Польши — только крокодиловы слезы и проявление бешенства при виде краха своих вожделений. Империалистической, лоскутной, реакционной, основанной на социальном и национальном гнете польских панов и буржуазии Польше пришел исторический конец».

Оставим академика наедине с радостью от рождения сорок шестого энциклопедического «сына» и поразмыслим — что в этой статье было от политической злобы дня, а что и от исторической закономерности?

Маленькая Дания, имея могущественных соседей, смогла отстоять себя как национальное государство во всех исторических передрягах… Конечно, в момент своей мощи Дания была отнюдь не маленькой, но, сократившись до национальных территориальных пределов, она чужеземцев дальше не пускала. И хотя всем своим географическим положением она прямо-таки напрашивалась на включение в рейх, Гитлер ее в 1940 году лишь оккупировал в силу военной необходимости, но не аннексировал. Я об этом еще скажу…

А вот с Польшей поступили иначе! Не потому ли, что в статье БСЭ была правда?

Во всяком случае, там ее, надо полагать, было-таки немало…

Впрочем, вернемся в Берлин начала октября 1939 года…

О только что завершившемся визите Гитлер говорил со своим министром не раз…

— Кто вам запомнился больше всего, Риббентроп?

— Маршал Ворошилов и министр транспорта Каганович.

— О, это тот еврей, за здоровье которого вы пили в августе?

— Так точно, мой фюрер!

— У нас в Германии его считают главой внутреннего советского еврейского клана, тесно связанного с мировым кагалом!

— Не думаю, что это так, мой фюрер!

— Но его причисляют к крупнейшим закулисным лицам интернационального еврейства!

— Мой фюрер, мой разговор с герром Кагановичем был весьма коротким, но содержательным. Кроме того, я внимательно наблюдал за лицами и реакциями во время обоих моих посещений Москвы… И много размышлял потом…

— И ваш вывод?

— О, он прост: ни о каких акциях, руководимых интернациональным еврейством и согласованных между Москвой, Парижем, Лондоном и Нью-Йорком, всерьез говорить не приходится… Как и о каких-то перекрестных связях… В московском Политбюро — а это для всей России абсолютно всесильный орган, кроме Кагановича нет ни одного еврея…

Риббентроп умолк, взглянул на Гитлера и прибавил:

— Да и тот— вполне достойный человек с сильным характером и без еврейской хитрости…

Гитлер слушал, думал, нервно сжимал пальцы… Выслушав, отнюдь не формально сказал:

— Возможно, Риббентроп, вы и правы…

А 6 ОКТЯБРЯ Гитлер, прямо отвечая на речь Ллойда Джорджа 3 октября, выступил с речью в рейхстаге. Он поддержал план «льва» английской политики и сам предложил созвать европейскую конференцию для обсуждения проблем, возникших в связи с падением Польши, а также проблемы колоний и ограничения вооружений.

Он говорил о том, что не находится в состоянии конфликта с Францией и Англией, и опять говорил о России:

— Если в наступлении на Польшу проявилась общность интересов с Россией, то она основывается не только на однородности тех проблем, которые касаются обоих государств, но и на однородности того опыта, который оба государства приобрели в формировании отношений друг с другом…