Кремлевский волк

Рано утром на третий день поездки Лазарь прибыл в Петроград. Когда состав подходил к перрону, он сразу увидел, почему этот город пользовался такой известностью. Кроме Киева Лазарю не приходилось бывать в крупных городах. Он созерцал только деревни и маленькие городки, лишённые изящества и красоты. Теперь перед ним раскинулись сотни мостов, маленьких и крупных, простых и затейливых, соединявших многочисленные острова и островки города. Он увидел прекрасные в своих пропорциях дворцы, просторные площади, устремлённые в небо шпили церквей, гигантские купола соборов и парки с классическими статуями. Всё увиденное восхищало и производило сильное впечатление. Даже теперь, несмотря на пронизывающий ветер и мрачное серое небо, город подавлял великолепием. Делегатов расселили в разных районах города, но большинство оказалось в здании Смольного Института, величественном строении с белыми колоннами, долгие годы служившем школой для воспитания девочек из дворянских семей. Военно-революционный комитет под председательством Троцкого с самого приезда захватил в своё распоряжение всё здание Смольного. Везде стояли раскладушки, и Лазарь занял одну из них прямо в коридоре. Удобство заключалось в том, что рядом располагалось огромное окно, через которое можно было любоваться красотой Смольного монастыря, прекрасного симметричного строения архитектора Растрелли середины XVIII века, выполненного в нежных бело-голубых тонах. Лазарь решил взять от города всё, что можно, несмотря на то, что его дни и даже ночи будут заняты на бесконечных митингах и спорах о будущем России. Ему предстояли встречи с новыми людьми, и важно было запомнить все новые лица в связи с их именем и репутацией.

В свой первый день Лазарь гулял по Невскому проспекту, ставшему главной магистралью столицы с самого её основания. Вытянутый в прямую линию на шесть километров, проспект упирался в Александро-Невскую Лавру. Лазарь слышал разговоры о том, чтобы в честь революции переименовать главную улицу Петрограда в Октябрьский проспект, но также говорили, что ни смотря ни на какие перемены, для каждого он навсегда останется Невским проспектом. Невский, прежде всего, принадлежит городу и его жителям, и никакие скороспелые декреты не смогут изменить этого факта. Лазарь прошёл мимо Казанского Собора, своей архитектурой напоминающий Собор Св. Петра в Ватикане. Собор имеет величественную колоннаду из 136 коринфских колонн. Лазаря, впервые очутившегося в таком крупном городе, поражало обилие церквей и соборов, памятников, мостов и магазинов. Впечатление усиливалось от мысли, что теперь этот город приковал внимание всего мира. Иногда ему чудилось, что в толпе народа он видит Троцкого или даже Ленина, но всегда оказывалось, что он обознался. Петроград произвёл огромное впечатление на Лазаря. И он уже представлял себя живущим в нём, но для начала надо перебраться из проходного коридора, куда его поселили.

Он вернулся в Смольный, когда уже стемнело. Он подозревал, что пропустил какие-нибудь собрания сегодняшнего дня, но впервые это его не волновало. Ему было важно узнать, где он находился. Для него многое значило окружение, и только ознакомившись с ним, он мог тогда сосредоточиться на своих внутренних делах. Подходя к своей раскладушке, он увидел сидевшего на ней какого-то человека, писавшего письмо. Глаза Лазаря сразу выхватили фразу «Моя любимая Катя». Человек, писавший письмо, был самое маленькое лет на пятнадцать старше Лазаря, и он представился Климентом Ефремовичем Ворошиловым, прибывшим из Луганска.[4] Он рассказал, что во время революции находился в столице в составе Измайловского полка, а позже его направили в Луганск для организации там большевистской партии. Он возглавил партийную организацию города и был избран членом Всероссийского Исполнительного комитета. Теперь он опять вернулся в Петроград в качестве важной фигуры – делегата.

Новый знакомый был располагающей наружности, его волнистые волосы уже слегка поредели. У него были тонкие усики под огромным носом. Лазарь сразу узнал в нём «своего» человека. У него была подтянутая фигура. В отличие от Лазаря, который сильно располнел, этот человек находился в хорошей физической форме. Он не производил впечатления очень образованного человека, но у него была заразительная улыбка. Он располагал собеседника к себе. Лазарь мысленно рассуждал, как этот смелый человек с таким послужным списком в борьбе за большевизм мог бы ему пригодиться.

Позади Ворошилова стоял невысокий мужчина с пышной чёрной шевелюрой и такими же чёрными, лихо закрученными усами. Он представился как Орджоникидзе и тоже имел крестьянскую внешность. Он, без сомнения, был балагуром и шутником. Вокруг него собралось несколько человек, заразительно смеявшихся над его байками. Орджоникидзе «травил» анекдот за анекдотом и не собирался останавливаться. Понаблюдав за ним несколько минут, Лазарь понял – пока все смеялись, тот не унимался.

– Лазарь Моисеевич? – спросил Ворошилов.

Лазарь кивнул.