Кремлевский заговор от Хрущева до Путина

3. Среди евреев СССР сионистские настроения распространены менее, чем реваншистские. Большая часть еврейской общины мечтает о возврате к прежнему своему владычеству в нашей стране, и после провозглашения Израиля ей придется внятно намекнуть — ради чего Советский Союз добился образования государства у Сиона.

4. Моральный погром еврейской общины — это комплекс разнообразных мер:

— надо отправить за пределы политической сцены наиболее влиятельных лидеров общины — жену члена Политбюро Молотова Жемчужину-Карповскую, близкого некогда к Ленину члена ЦК ВКП(б) Лозовского-Дридзо, режиссера и председателя Еврейского антифашистского комитета Михоэлса-Вовси;

— надо закрыть Еврейский антифашистский комитет — этот своеобразный ЦК этнической еврейской партии и прекратить финансирование убыточных еврейских театров — партийных обкомов еврейства;

— надо раскрыть факты вредительства в трудовых коллективах с еврейским руководством;

— надо организовать громкие суды по антигосударственным преступлениям с участием евреев.

5. Наша пропаганда не должна уподобляться гитлеровской. Русские с их открытой к страданиям всех душой не примут, в отличие от немцев, травлю целой нации.

Нам в прессе следует обвинять не евреев как таковых, а врагов СССР с еврейскими фамилиями. Это усилит спровоцированный самими же евреями бытовой антисемитизм. Его надо умно подогревать и в пик дискомфорта для евреев распахнуть перед ними границу. При всем том евреи-реваншисты вынуждены будут превратиться в сионистов, и Советскому государству, дабы не знать новой смуты, останется лишь обеспечить их добровольный переезд в Израиль.

Р. Б. Главная база сионизма — в США. И как только появится Израиль, могучее сионистское лобби в Америке заставит ее правителей его финансировать. Но неразрывная связка Израиль — США — это удар по религиозным и экономическим интересам арабских стран. Им еврейское государство на их Ближнем Востоке — кость в горле. И они, сегодня находящиеся под влиянием США, вольно или невольно начнут искать дружбы с нами. Таким образом, переселение евреев из СССР в Израиль позволит нашему государству избавиться от внутренних неприятностей и завести новых внешних союзников.

Полковник Щадов.

Ноябрь 1947 года".

Принимая из моих рук пожелтевший лист с сим текстом, Евгений Петрович, как и прежде без эмоций, спросил:

— Комментариев у вас не возникло?

Мне не было резона лукавить и я честно сказал то, что думал:

— Данный текст — подделка. Такой записки, якобы через Жданова ушедшей к Сталину от некоего полковника Щадова, наверняка в 1947-м не существовало.

— Вы можете вашу точку зрения аргументировать?

— Конечно. Я допускаю, что тот же полковник Щадов в том же году мог написать только что прочитанное мной. Я не прочь согласиться, что сотрудница Жданова Анна Павловна, которой под большим секретом доверили записку Щадова перепечатать, восхитилась ею и запомнила ее от строчки до строчки. Но, разрази меня гром, я никогда не поверю, что записку, названную "К стратегии решения еврейского вопроса в СССР" Жданов повелел перепечатать с обращением на имя Сталина. Сталин сам себе во всем был стратег. Если он увидел опасность от общины евреев и решил эту опасность устранить, то стратегия решения еврейского вопроса могла исходить только от него. Посылать ему из секретариата Жданова некие стратегические предложения — это даже не бестактность, а глупость. Жданов же был умным человеком.

Поэтому его сотрудница Анна Павловна в 1947-м никакой записки полковника Щадова Сталину не видывала. Но она ее, видимо, и не придумала. На мой взгляд, когда в

1948- м образовался Израиль и когда курс на дискомфорт евреям в СССР стал очевиден, то, вероятно, из канцелярии Сталина узкому кругу партийно-советских работников дали понять о конечной цели курса — в форме записки полковника Щадова: читайте и делайте выводы. Родилась эта псевдощадовская записка где-нибудь в 1950–1952 годах. Тогда же ее, тайком распространяемую, и заучила Анна Павловна. Но дату потом перепутала. Стратег в еврейском вопросе у нас был один — Сталин. Записка же со стратегическими предложениями полковника Щадова — это миф, призванный обеспечить выброс установочной информации.

Реакция Евгения Петровича на мой монолог была совершенно для меня неожиданной: он впервые за время нашей встречи улыбнулся. Но заговорил по-прежнему без эмоций: