Читаем Кремлевский заговор полностью

Кремлевский заговор

Валентин Георгиевич Степанков , Евгений Кузьмич Лисов

В 11.00 председатель КГБ СССР Владимир Крючков сообщил собравшимся у него заместителям, начальникам управлений, что в стране вводится ЧП, распорядившись, чтобы начальник Третьего Главного управления (особые отделы КГБ СССР в Вооруженных Силах) вице-адмирал Жардецкий, начальник управления «3» (защита конституционного строя) Воротников сформировали и отправили в Эстонию, Латвию и Литву группы сотрудников КГБ.

Заместитель председателя КГБ Лебедев из рук Крючкова получил список лиц, за которыми было необходимо организовать слежку, а в случае необходимости арестовать. Начальник 7 управления Расщепов должен был обследовать обстановку вокруг дачи Бориса Ельцина, куда тот, судя по имеющейся в КГБ информации, собирался прибыть после прилета из Алма-Аты.

Заместитель начальника ПГУ (разведка) Жижин сел писать выступление Крючкова на ТВ в связи с введением ЧП.

В 12.30 председатель кабинета министров Валентин Павлов позвонил в Тульскую область еще одному будущему члену ГКЧП — председателю Крестьянского Союза СССР, председателю колхоза им. В. И. Ленина Василию Стародубцеву и попросил его завтра прибыть в Москву.

В интервале между 12.00–15.00 Павлов дважды разговаривал с председателем Верховного Совета СССР Анатолием Лукьяновым, отдыхавшим на Валдае.

С 15.00 до 17.30 Крючков находился в министерстве обороны у Я зова.

В 15.20 к ним примкнул министр внутренних дел Борис Пуго. Язов и Крючков ввели Пуго в курс дел, в том числе рассказали, что в Форос для переговоров с Горбачевым вылетела группа ГКЧП. Договорились, что встретятся в

20.00 в Кремле в кабинете Павлова, куда должны были прибыть после возвращения из Крыма Бакланов и другие.

В 15.35 Янаев отправился в гости к своим друзьям в дом отдыха «Рублево».

Там его в 16.30 по радиосвязи разыскал Валентин Павлов. Янаев пообещал быть на вечернем совещании в Кремле без опозданий, минута в минуту.

В 16.45 адъютант министра обороны Курочкин по указанию Язова вылетел на двух вертолетах «МИ-8С», принадлежащих авиаотряду особого назначения 269 полка, с подмосковного военного аэродрома «Чкаловский» на Валдай, где отдыхал Анатолий Лукьянов.

В 17.20 Владимир Крючков позвонил еще раз Янаеву, напомнил, что в 20.00 в Кремле состоится совещание.

В 17.30 Крючков позвонил министру иностранных дел Александру Бессмертных в Белоруссию, где тот отдыхал, и попросил его срочно прибыть в Москву, сказав, что самолет командующего Белорусским военным округом для него уже заказан.

В 20.00 заговорщики были в сборе. За Лукьянова можно было не волноваться, он уже находился в Москве, звонил Крючкову из машины, что едет. Задерживался только Янаев. Вице-президент объявился с получасовым опозданием, причем, изрядно навеселе. В 20.40 пришел Анатолий Лукьянов — он успел побывать у себя в кабинете, взял там Конституцию СССР и Закон о ЧП.

За столом, покрытым зеленым сукном, собралась вся президентская рать…

Еще за полгода до августа 1991 года мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак в своей книге «Хождение во власть» написал:

«Мы часто повторяли это выражение «команда президента». Но по сути у Горбачева никогда не было своей команды. Большую часть своей политической карьеры периода перестройки он вынужден был бороться с партийными функционерами уже отжившей эпохи. Эта борьба была весьма драматична: заключая вынужденные соглашения с одними, он избавлялся от других. Подчас за бортом политической лодки в результате таких маневров оказывались целые группы противников нового курса.

Горбачев умело маневрировал между рифами, действуя всегда в меньшинстве и проявляя чудеса изобретательности. Но в тот момент, когда его стали окружать по-настоящему умные, сильные и независимые и весьма компетентные люди, пользующиеся уважением всей страны, он, привыкший работать и действовать среди временщиков партийной пирамиды, не смог понять качественного изменения в своем ближайшем окружении, не смог опереться на опыт и мудрость своих соратников и советников.

Яковлев, Шеварднадзе, Бакатин, Шаталин, Петраков… Именно они первыми увидели отступление президента, если не сказать прямо — его откат от им же начатого дела. И они — один за другим — оставили президента, ибо понимали, что любой компромисс возможен лишь до определенного предела…»

Но президент, словно не слышал многочисленных предостережений, словно не желал видеть очевидное — то, что места вытесняемых, изгоняемых реформаторов в его ближайшем окружении занимают люди, у которых есть немало серьезнейших оснований для того, чтобы выступить против него.