Кремлевский заговор

— Так он же понимает, без чрезвычайных мер его антикризисная программа не пройдет. А президент… Некоторые все продолжают твердить: альтернативы Горбачеву нет. Извините, мне, скажем, больше нравится Янаев. Это человек решительный, человек ответственный, сказал — сделает. Такие люди и нужны сегодня на вершине власти.

«М-Э»: — Ваша группа решила созвать внеочередной съезд народных депутатов СССР. Не секрет, что на съезде будет сделана попытка сместить Горбачева. Есть подозрения, не затевает ли «Союз» эту игру с подачи самого президента, чтобы припугнуть его оппонентов из демократического лагеря? Ведь всякий раз, когда на него нападаете вы, демократы тут же отпускают ему все грехи и берут под свое крыло.

— Нет, мы никого не пугаем, но если отставки Горбачева потребуем мы, то после него придет человек, более решительный, который многим нашим уважаемым демократам в кавычках устроит нелегкую жизнь. Они этого боятся, и серьезно боятся, а если отставки Горбачева добьются «демократы», то придет человек, который развалит все окончательно. Этого боимся мы…

…«Раскрылся» Лукьянов, уже находясь в «Матросской тишине». Отвечая на вопросы, заданные ему газетой «Мы», он сказал: «…Для меня мой арест не был неожиданностью. Задолго до августовского кризиса определенные силы видели во мне одно из препятствий для желанного им изменения позиции парламента в отношении судьбы Советской Федерации и ряда других вопросов. Сам президент на встрече в редакции газеты «Известия» заявил, что мое участие в 5 съезде народных депутатов СССР могло серьезно помешать тому, что произошло. Как известно, тогда в обстановке неприкрытого давления съезд, являющийся узловой структурой союзного государства, перестал существовать. Оставаясь последовательным сторонником единства Союза суверенных республик, я, конечно, всеми силами бы сопротивлялся роспуску съезда…»

Наконец-то Лукьянов признался в том, что еще «задолго до августовского кризиса» у него были значительные расхождения с президентом. Ранее об этом он никогда не говорил. И не позволял это говорить другим. «В последний год Лукьянов не раз возмущался, что пресса пытается противопоставить его Горбачеву, утверждая, что между ними существуют разногласия, — вспоминает помощник Лукьянова В. Иванов. — Анатолий Иванович сначала реагировал на каждое такое утверждение, отправляя опровержения в газеты, но затем решил не обращать на них внимание…»

14 ноября 1990 года после каникул в парламенте вспыхнул «бунт». Еле сдерживая эмоции, члены Верховного Совета СССР требовали немедленно рассмотреть один единственный, но самый важный, не включенный в повестку вопрос — о положении в стране. Парламентарии настаивали, чтобы на сессию прибыл президент и отчитался перед ними. Горбачеву пришлось пойти им навстречу. Первый доклад парламентарии встретили холодно. Они требовали от Горбачева представить конкретную программу вывода страны из полосы кризиса. Через два дня Горбачев вновь поднялся на трибуну. На этот раз парламентарии остались довольны президентом, который, откликаясь на их требование, предложил план реорганизации исполнительной власти и сделал акцент на том, что «необходимо навести порядок».

Ведущие политобозреватели расценили «парламентские волнения» как демонстрацию мускулов: «друг и единомышленник Горбачева» дал понять любимому «Союзу» и силам, стоящим за ним, что он не намерен более покорно следовать за президентом, а самому президенту — что вырос из коротких штанишек.

Но игра есть игра. Как и прежде, Лукьянов не принимал никаких решений без совета с Горбачевым, считая нужным обсуждать даже вопрос о введении дополнительных ставок в аппарате Верховного Совета СССР. Отправляясь в выходной день в примыкающую к Москве Калужскую область, он отпрашивался у Михаила Сергеевича: «Вы не будете возражать? Ну, тогда я поеду…»