Кремлевский заговор

— По заданию заместителя министра обороны Владислава Ачалова после совещания, на котором был разработан план операции, я выехал на место предстоящих действий. Командующий ВДВ Павел Грачев сказал перед выездом, чтобы я довел начатое дело «до ума» и доложил о результатах.

Набросав на карту схему блокирования Белого дома, я направился в МВД к генералу Громову, чтобы уточнить план операции. Разговор не получился. Он не проявил никакого интереса к предстоящей операции. Взглянув на схему, он сказал, что согласен, как следует ее даже не посмотрев. Вопросы взаимодействия остались без обсуждения.

Заместитель министра обороны Ачалов, прежде деятельный и энергичный, также отнесся к моему плану безразлично, мельком взглянув на него, он оставил его у себя, не дав никаких распоряжений…

Вечером Виктор Карпухин принял решение доложить руководству КГБ, что штурм проводить «нецелесообразно». Прибывший на очередное совещание к Карпухину начальник ОУЦ Борис Бесков сообщил, что сотрудники Группы «Б» отказываются принимать участие в кровопролитии. Это переломило ситуацию. Все, кто присутствовал на совещании, отважились поехать к руководству КГБ с просьбой отменить операцию.

Свидетельствует Виктор Карпухин:

— Для Агеева наш отказ штурмовать здание Верховного Совета РСФСР был неожиданностью. Когда ему звонили, он отвечал по телефону раздраженно и также раздраженно после разговора бросал трубку.

Из высшего руководства, которое присутствовало у Агеева, никто свое отношение к теме разговора не высказывал. Только начальник Третьего Управления КГБ А. Жардецкий, имея в виду демократов, сказал: «Они нас не пощадят». Из чего я заключил, что он за то, чтобы выполнять приказ.

По завершению совещания Агеев сказал, что доведет наше мнение до Крючкова…

ВСЕ СМОТРЕЛИ НА ГРАЧЕВА…

Последующие часы прошли в напряженном ожидании. Все поглядывали друг на друга: армия — на КГБ, КГБ — на войска. Не выдвигаются ли они на исходные рубежи. МВД поглядывало на тех и на других.

За всю историю советского государства не было такого случая, чтобы воинские подразделения отказались выполнять боевой приказ. И все хорошо знали: расправа может быть короткой и жестокой.

Громов днем попытался убедить министра Пуго отказаться от операции. Но тот, улыбнувшись своей кроткой улыбкой, ответил: «Это приказ. А все приказы следует выполнять…» После полудня Громов передал по «афганской» связи в Белый дом, что готовится штурм. Позвонил командиру Особой мотострелковой дивизии имени Дзержинского, чтобы тот не выдвигался в центр Москвы. Если же такой приказ Пуго все-таки отдаст, то входить в столицу без оружия и на колесном, а не гусеничном ходу.

Павел Грачев направил генерала Лебедя в расположение Белого дома, чтобы известить российское руководство о часе нападения и попросить призвать на площадь, как можно больше людей. «Передай им, — сказал Грачев, — что нападающие не осмелятся стрелять в народ».

Лебедь, сняв с себя офицерские погоны и приметную десантскую тельняшку, поехал к зданию Верховного Совета. Все подступы к нему были перекрыты баррикадами. Он передал слова Грачева первым увиденным защитникам.

Подготовка к штурму между тем продолжалась. От здания Верховного Совета был отведен десантный батальон, который сюда прибыл, как объявлялось ранее, для «охраны Белого дома». Вот такая оказалась «охрана». Приближается час штурма — а она покидает оборонительные рубежи.

К вечеру у Верховного Совета России осталось всего лишь несколько танков Таманской дивизии, в одном из которых находился майор Сергей Евдокимов.