Кремлевское дело

Надо признаться, что весной 1989 года мы даже не допускали, что материалы тысячетомного уголовного дела будут отняты у нас насильно без составления их описи и итогового акта приёма-передачи. Это была серьёзная оплошность, о которой потом не раз пришлось пожалеть. Когда же стало ясно, что кремлёвская мафия открыто пытается разгромить дело о коррупции и нас могут от него отстранить, мы и предприняли свои меры предосторожности. Были сняты ксерокопии с протоколов допросов, очных ставок, собственноручных заявлений подследственных и свидетелей, справок в ЦК КП Узбекистана, ЦК КПСС и Президиум Верховного Совета СССР и других подлинных документов, свидетельствующих о коррупции, в которой погрязло руководство страны. Переписали также несколько десятков видеокассет, запечатлевших различные следственные действия. Конечно, это была лишь небольшая часть огромного материала, накопившегося за 6 лет работы. Но его было достаточно для того, чтобы контролировать сохранность материалов дела. Ведь в случае нашего отстранения от работы, как мы наивно полагали, составят подробную опись всех документов, и утаить что-то из них будет весьма затруднительно, имея на руках этот акт приёма-передачи.

Мы ошиблись в одном: как выяснилось, никто не собирался составлять опись всех материалов уголовного дела № 18/58115-83, которой, кстати, нет и по сей день. Но просчитались и Сухарев со своими покровителями, которые были абсолютно убеждены в том, что дело целиком у нас отобрано, и документами его можно будет распоряжаться так, как им вздумается.

Мало только надёжно укрыть копии документов, нужно было предусмотреть такие меры, чтобы они стали фактором, сдерживающим наступление мафии и обеспечивающим личную безопасность. Относительно того, что могут быть предприняты попытки устранить нас физически, мы не питали никаких иллюзий. С 1988 года регулярно прослушивались наши служебные и домашние телефоны, велась наружная слежка, КГБ завербовал некоторых следователей из группы. С весны 1989 года машины наблюдения КГБ следовали за нами по пятам почти открыто. Так что «случайности» могли произойти всякие. Но в любом случае, уже без нашего участия, документы автоматически оказались бы в распоряжении демократической общественности у нас в стране и в зарубежных средствах массовой информации. На митингах, в периферийной печати, в самиздатовских газетах, через зарубежные радиостанции мы сообщили, что важнейшие документы уголовного дела остались в нашем распоряжении. А чтобы у Сухарева не осталось на сей счёт сомнений, кипу ксерокопий положили ему на стол.

На пятом этаже дома № 15 по Пушкинской улице, где располагалось руководство Прокуратуры СССР, воцарилось уныние. Сухареву доложили: по данным ксерокопировального сектора только в апреле 1989 года с материалов уголовного дела № 18/58115-83 были отсняты тысячи копий. С каких документов, трудно сказать. Учёт был обезличен: в секторе указывался лишь номер уголовного дела и количество откопированных листов. Что осталось в сейфах прокуратуры, что у Гдляна с Ивановым, – проверить было невозможно. Кроме того, они сделали копии видеозаписей. Каких – тоже неизвестно.

Объяснение с Александром Яковлевичем проходило в таком вот духе:

– У вас действительно имеются следственные документы, я имею в виду помимо тех, что вы положили на стол?

– Конечно.

– Но это же преступление! Это же грабёж, просто воровство какое-то…

– Грабёж и воровство, Александр Яковлевич, совершены Генеральным прокурором СССР и его соратниками. Может быть, вы покажете опись документов и акт их приёма-передачи?

– Я требую, чтобы вы немедленно сдали нам все имеющиеся документы.

– С удовольствием. Но при одном условии.

– Каком ещё условии?

– Вы хорошо знаете. Мы уже неоднократно и письменно и устно настаивали на полной описи всех материалов уголовного дела. Вот составим акт – и передавайте дело кому угодно.

– Что вы всё твердите об этом акте. И комиссию вот настраиваете. У нас всё в полной сохранности. Вы что, не доверяете своим коллегам?

– Разумеется, и у нас для этого есть все основания.

– Я вам должен разъяснить, что умышленное сокрытие следственных материалов является уголовно наказуемым преступлением. И если вы их добровольно не сдадите, то будете привлечены к уголовной ответственности.

– Если бы имелся акт приёма-передачи дела, то сокрытие нами любых следственных документов носило бы противоправный характер. А пока такой акт отсутствует, никакого криминала нет. И вы это как юрист отлично знаете.

– Я дам команду провести у вас обыски.

– Пожалуйста. Только уведомите об этом Верховный Совет и съездовскую комиссию. Вы прекрасно знаете, что у них на рассмотрении находится наше письменное ходатайство по поводу восстановления законности и составления акта приёма-передачи дела.

– Мы проведём обыски у всех ваших родственников.

– И ничего не обнаружите. Это ваши, Александр Яковлевич, подопечные взяточники хранили свои миллионы у родственников…

Разумеется, никаких обысков не было. Только на заседании комиссии Сбоев посетовал, что Гдлян и Иванов портят всем жизнь.