Кремлевское кино (Б.З. Шумяцкий, И.Г. Большаков и другие действующие лица в сталинском круговороте важнейшего из искусств)

Из каких недр исторгалась его лютая злоба? Был бы он и впрямь украинский националист, ненавидящий москалей, но ведь нет же, среди мальчиков и девочек под его кровавую руку попадали как русские, так и украинцы: Тоня Дьяченко, которую он пытал током, Володя Загоруйко, с которого он содрал скальп, Павлик Палагута, Витя Лукьянченко, Тося Мащенко, Сема Остапенко, Сашко Щищенко, Коля Сумской, Вася Пирожок. Да и один из руководителей подпольщиков — Олежка Кошевой.

«Откуда берется такое в ином человеке?» — думал режиссер Герасимов, все больше погружаясь в материалы дела о семи десятках членов «Молодой гвардии». И ведь творили это не отрекшиеся от своего человеческого обличья гитлеровцы, не насмотревшиеся «Триумфа воли» безумцы, одураченные идеями расового превосходства, не Гансы и Фрицы, а наши братья-славяне, выродки из русского и украинского народа, вот что еще самое страшное.

Мальчики и девочки Краснодона, изуродованные и убитые палачами-садистами, вы не дожили до новой весны, когда наши солдаты погнали поганых фрицев от берегов Волги и освободили ваш маленький шахтерский городок. Кто-то не увидел свою восемнадцатую весну, как двое из руководителей «Молодой гвардии», Олег Кошевой и Сергей Тюленев, кто-то — семнадцатую, как Леня Дадышев, Толя Лопухов, Степа Сафонов, а Володя Куликов, Тоня Мащенко, Сема Остапенко, Володя Лукьянченко даже до шестнадцатой своей весны не дожили.

И пока один знаменитый кинорежиссер снимал веселую кинокомедию о послевоенной весне, другой, не менее знаменитый, приступал к работе о той весне, до которой не дожили мальчики и девочки Краснодона. А точнее, об их подвиге.

Какая огромная жизнь пролегла между его «Старой гвардией» и нынешней «Молодой гвардией». Тогда, в сорок первом, он участвовал в съемках боевых киносборников и снял сорокаминутную короткометражку «Старая гвардия» — о том, как, проводив сыновей и внуков на фронт, деды заняли их место у станков. В сорок третьем вместе с Калатозовым Герасимов снял «Непобедимые» — первый в истории полнометражный фильм о Великой Отечественной войне с Бабочкиным, своей женой Тамарой Макаровой, Черкасовым-Сергеевым, Хвылей, Алейниковым, — рассказывавший о подвиге ленинградских блокадников. На другой год вышла его картина «Большая земля», там жена играла уже уральскую женщину, работающую «для фронта, для победы», а тут еще эвакуированные, и она берет к себе в дом женщину с детьми.

В победном сорок пятом Сергей Аполлинарьевич, уже в качестве начальника Центральной студии документального кино, руководил съемками в Крыму и Берлине, часто видел самого Сталина. Незабываемые съемки! Разрушенный, ограбленный, изнасилованный Крым, который мы все так любим. И три мировых лидера, решающие судьбу уже почти поверженной Германии. Герасимова поразило обилие еды на их обедах и ужинах. Зачем нужно было так угощать этих чванливых англосаксов? Показать, что наша страна не голодает? Но ведь недоедает! А во многих местах и голодает. Жрите, проклятые буржуи, у нас скоро всего будет вдоволь! А оказалось, не так уж скоро, два года прошло после победы, а до сих пор в стране хлебные карточки.

Запомнилась режиссеру и произнесенная Сталиным фраза, когда, прощаясь, Черчилль сказал:

— Надеюсь, вскоре увидимся в Берлине.

— Милости просим к нам туда в гости, — ответил Верховный главнокомандующий с лукавой усмешкой.

^{У. Черчилль, Ф. Рузвельт, И. В. Сталин на Ялтинской (Крымской) конференции трех держав. 4–11 февраля 1945. [РГАСПИ. Ф. 558.Оп 11. Д. 1693. Л. 53]}

Потом Герасимов руководил съемками Потсдамской конференции и был поражен тем, как англичане унизили своего премьер-министра. Этот толстый сигарофил на какие только подлости не шел, спасая свой народ от потерь, открытие Второго фронта вон куда оттянул, и вот вам, сэр Уинстон, благодарность — он еще не закончил переговоры о послевоенном устройстве мира со Сталиным, а в Англии его уже переизбрали, и Уинни Пух, как его звали англичане, покидал сердце Германии, а вместо него уже снимал перед всеми шляпу новый премьер — лейборист Клемент Эттли, такой же плешивый, как… Ёлки-палки! Да ведь внешне он словно родной отец Герасимову, и, когда Сергей Аполлинарьевич руководил съемочным процессом, министр иностранных дел Великобритании, новый, уже не Иден, а Бевин, подметил сходство и в шутку спросил:

— Сэр Клемент, вы, часом, в начале столетия не бывали в России? Вы ведь тогда придерживались социалистических взглядов.

^{У. Черчилль, Г. Трумэн, И. В. Сталин на Потсдамской (Берлинской) конференции трех держав. Июль 1945. [РГАСПИ. Ф. 558.Оп 11. Д. 1697. Л. 8 об.]}

Герасимову эти слова перевели позже, и он сердито пробурчал:

— За такие шутки в зубах бывают промежутки, говорят у нас на Урале. Уж мой-то отец — не чета этому фендрику.