Крепитесь, други!

— …дорогая Лада. Замечательно. Так вот, в нашем бюджете даже строки на рекламу нет.

— А как же полный разворот в журнале?

— Это юбилейное, семь лет со дня основания, нового основания после акционирования. При необходимости мы просто оплачивает расходы, и все. Поверьте, это так. Через нас проходит восемьдесят процентов всех денег страны. Представляете? Мы серые кардиналы, которые одни только и имеют настоящую власть и ни с кем ею не делятся.

— Но реклама необходима любому банку! — настаивала она. — Кто же будет о вас знать, если…

Слышно было, как человек тихонько рассмеялся.

— Вы прелесть, дорогая Лада. Жаль, что не могу вам помочь. Пусть мелкота, которая путается у нас под ногами, трезвонит о своей надежности. Для нас это излишне. Мы не работаем с физическими лицами.

— В статье сказано, что вы заинтересованы в частных вкладах, — не отступалась Лада, — что вы берете на счета вклады в рублях и валюте.

— Ну, да, берем, конечно. Это люди, которые… в общем, Лада, придется вас огорчить. Для вашей прекрасной газеты мы не подходим.

Лада опустила руки на стол. «Чем я занимаюсь? Как смею приставать к серьезным людям?» Захотелось музыки, Моцарта… Вздохнув, она набрала следующий номер.

— Алло, — отозвались там, и после ее вступления сказали. — Подождите. Переключаю на рекламный отдел.

В трубке зазвучала музыка, которой часто заполняется режим ожидания. И это был Моцарт, точное воспроизведение сухими механическими пальцами. Она поморщилась.

— Алло, — появился голос. — Газета «Городская новь»? Мы продаем онинги и маркизы. Как на ваш взгляд, ваших читателей заинтересуют наши предложения?

Лада замялась.

— А что это такое?

— Как, вы даже не знаете? До свидания.

Шурочка наблюдала за нею. То, что за свободный стол села дурнушка, а не красотка из новой группы, устраивало ее. Она даже взялась покровительствовать Ладе, обучая маленьким хитростям, например, способу прохождения через секретарш, грудью закрывающих подходы к директорам.

— Сначала ты спроси, на кого рассчитан их товар, на очень богатых или на средний класс? Потом обрадуйся, что читатели газеты смогут о нем узнать и… в общем, дальше думай сама. И еще. Если генерального директора зовут по-русски, например, Иван Петрович, то настраивайся на разговор с мужчиной в возрасте. А если имя модное, вроде Виталий Геннадьевич, то не теряйся, это молодой. Кокетничай, мяукай, уводи в сторону, возвращайся. Води за нос, как хочешь, но получи приглашение на встречу. У себя в кабинете он просто так не отвертится, сделка, считай, в кармане, хоть на двести долларов.

Сама Шурочка уже нашла свою нишу. Ею оказалась медицина, множество лекарственных и лечебных центров, которые давали ей мелкую, но постоянную рекламу. Ее душе были внятны их заботы, круг знакомых расширялся, она уезжала и приезжала раза по три-четыре в день, и частенько возвращалась с договорами. Честно признаться, даже побаивалась она почему-то крупных ответственных договоров и клиентов, с которыми запросто работали Юра, Виктор, Агнесса. Хотя, конечно, кому не хочется разбогатеть!

И комната в агентстве ее стараниями уже напоминала зимний сад. Цветы теснились на подоконниках, стояли в проходах, ползли по стенам и цвели, цвели, несмотря на северную сторону окон. И когда, встав на стол маленькими ступнями, Шурочка поливала их, наклоняя длинную гусиную лейку, из-под ее платья непременно выглядывали зубчики кружев, как бы поддразнивая Юру, юного поклонника румяной красотки. Здесь была игра, молодая игра в любовь, никто не собирался принимать этого всерьез, но лучшим девушкам «Каскада» и НИИ нечего было делать, пока Юра работал возле Шурочки. Что ни говори, а женщине нужна любовь, отовсюду, ежеминутно, тогда она цветет, тогда у нее все ладится! Умница-Юра подыгрывал ей лучше всякого артиста, в комнате постоянно звенел смех, слышались шутки, ссоры, объяснения. Все хорошели в их присутствии. Изменился и сам Юра. На курсах подготовки в МГУ ему встретились такие ребята, с таким мировоззрением, что, как часто бывает в юности, он стал стремительно мужать и развиваться в их питательной среде, и уже подумывал о двух факультетах сразу — математическом и философском. Или математическом и естественном?

С Виктором он больше не ссорился. Зачем?