Крепкие узы. Как жили, любили и работали крепостные крестьяне в России

Весной 1825 года помещик Иван Андреевич Якушкин решил жениться. Его избранницей стала… красивая молодая крепостная Прасковья Фалеева. Округа ахала, причитала и сплетничала: самому жениху-то восьмой десяток пошел. Никак умом повредился? Где это видано, чтобы дворовых в барскую опочивальню приводить… Только если на время. Соседи шушукались, как Прасковье повезло с барином, а тот считал, что удача улыбнулась как раз ему. Да, помещику принадлежали конный и кирпичный заводы, маслобойня и мельница, немалые угодья и большой барский дом в Малоархангельском уезде, но Якушкин долгие и долгие годы жил совершенно один. С личной жизнью не задалось. Да ему и некогда было!

В юности Ивана Андреевича определили на гвардейскую службу: смоленский дворянин, хорошего рода. Прослужить вышло недолго: в 1781 году Якушкин заболел и ходатайствовал перед императрицей об отставке. В 26 лет, в звании подпоручика, он уехал в село Сабурово. Отныне жизнь его принадлежала поместью.

Он любил свое хозяйство и заботился о нем неустанно. Заводы работали, множились хозяйственные постройки. Якушкин быстро убедился, что даже старая каменоломня может приносить доход. Когда-то, еще при его дедах, графы Каменские брали у Якушкиных материал для возведения большой крепостной стены. Такова была графская прихоть: выстроить не хуже, чем Московский Кремль! Иван Андреевич каменоломню возродил, брал за материал недорого, работал честно.

«Завидный жених!» – вздыхали соседи с дочками на выданье. Любая пошла бы за него, но только Якушкин на женщин не смотрел. И не хворый, и явно не промах по любовной части (болтали, что в Петербурге был у него роман с одной из фрейлин императрицы), да только ему… было некогда. Время шло, утекало сквозь пальцы, а он его не замечал. Сам старился, и друг юных лет, Чиркин, уже обзавелся седой бородой. Говорил ему: ты бы, брат, остепенился. Неловко и странно без детей. И хозяйство какое!

Только когда годы взяли свое, Иван Андреевич вдруг притормозил. Задумался. По утрам уже и вставать получается не так резво, а дел невпроворот. Были бы сыновья – подсобили. Хочется ввечеру душу излить кому, и опять – кто послушает? Дворня на то и есть дворня. Будет улыбаться и кивать, да что они понимают! И веры им никакой. Одиночество пробирало не хуже мороза. Вот тогда Иван Андреевич ее и заприметил. Прасковью, пятнадцати лет. Девица была, что кровь с молоком. А еще услужливая, бойкая, расторопная. Такая с любым делом справится. Просто отрада для старого помещика.

Дворовая девка интерес барина разделила. Приголубила Ивана Андреевича. А что? Старик добрый, ласковый. Понятливый. Говорили они на одном языке, друг друга понимали отлично. За годы ведения хозяйства помещик Якушкин так сблизился с крестьянами, что и шутить умел, как они, и тонкости их быта знал. Родные тоже говорили девке: счастье твое, Прасковьюшка.

Мать слезы лила, а она не понимала – почему? Хороший же мужик. Ну староват немного. Так ведь не в этом счастье. Дворовый раз ухватит ее за косу и ну целоваться. А ей противно. Не любила Прасковья грубого обхождения. Так что с помещиком Якушкиным они поладили. Вскоре стало понятно, что родит она к сенокосу ребеночка. И появился на свет первенец, да в барском доме, сразу с нянькой и собственной детской. Вот уж повезло кровиночке!

Якушкин и сам прослезился. Виданое ли дело – под конец жизни такое счастье! Сыну сам придумал имя, всем дворовым выдал по рублю. Прасковья от материнства еще подобрела, стала статной, ладной, не девица – а видная молодая женщина. Разве что крепостная. Впрочем, в имении Якушкина об этом уже не вспоминали, и жила Прасковья в доме с названым мужем и ребенком.

Попробовали после этого соседи игнорировать Ивана Андреевича на ярмарке, но он так светился от счастья, что бойкот провалился. Да и камень у кого покупать? Кто лучше него масло сбивает? Так что пусть живет себе, как нравится. Бог все рассудит.

Прасковья оказалась плодовитой. Один за другим на свет появились еще два сына – Петр и Павел. А когда известила Ивана Андреевича, что вот-вот и четвертый наследник пожалует на свет, помещик велел запрягать и ехать к попу. Нельзя было больше медлить. Ругал себя, что раньше об этом не подумал. Надобно жениться! Прасковья – душа его, свет его очей – должна стать женой. 5 апреля 1825 года в церкви села Липовец Иван Андреевич взял в жены крепостную. Новоявленная барыня по этому случаю надела новый сарафан. В платье не вмещалась – беременная. Летом Якушкиных стало еще на одного больше.

На этом молодожены не остановились. Иван Андреевич словно хотел компенсировать все, что упустил. Еще трижды он стал отцом: у него родились сыновья Семен и Виктор, а потом дочь Наталья. Да только земной путь его подходил к концу. Девочке сравнялся годик, когда любезного папеньки не стало.