Крепкий орешек

Но впятером они не могли одновременно наблюдать за всеми лестничными клетками и обыскивать несколько этажей сразу. Лиленд колебался. Если им и суждено столкнуться, то это должно произойти только в нужный для него момент. Ему ни к чему устраивать перестрелку на лестнице с кем-нибудь из них, в то время как остальные находятся буквально в двух шагах.

Он сообразил, что если пятеро занимаются его поисками, то у них не осталось никого для проверки лестниц на тридцать втором этаже, по которым он мог спуститься ниже. Может быть, им и в голову не пришло, что он решится на это? Установили ли они его родственные связи? Им нужно было содержимое сейфа. Но они хотели, чтобы заложники сохраняли спокойствие. Они засели здесь надолго, и у них достаточно времени, чтобы поймать его.

23.56. Он позволил себе расчувствоваться из-за девчонки. Кровь на его рубашке ввела ее в заблуждение, и она решила, что он ранен. Возможно, грязь на его лице помешала ей увидеть его глаза. Симпатичная малышка. После того как он всадил в нее очередь патронов сорок пятого калибра, она выглядела не лучше, чем Скезикс после падения на бульвар Уилшир.

Он включил рацию на двадцать шестой частоте.

— Ты слышишь меня? Отвечай!

Лиленд нажал на кнопку «вкл.». Он посмотрел в окно: его взгляд скользнул от бульвара Уилшир до холмов — то там, то здесь слабо мерцали рождественские огни.

— Что вы решили?

— Поймать вас. Верните наше снаряжение. Если окажете сопротивление, мы начнем расстреливать заложников.

— Не пудри мне мозги! Ты же хочешь, чтобы эти люди сохраняли спокойствие.

— Нет, вы не понимаете! Мы их приведем к вам, где бы вы ни оказались, и расстреляем у вас на глазах. Поскольку вы ничего не имеете против убийства женщин, мы начали подумывать о ребенке...

— Подожди, не отключайся, меня вызывают на другой частоте, — Лиленд выключил рацию. Он смотрел на небольшую скалу в Лорел-Кэнион, не спуская с нее глаз. Да, так оно и есть: раз, два, три, четыре вспышки света. Снова темно. Он начал считать. Девять секунд. Раз, два, три, четыре.

Надо выбраться отсюда и дойти до выключателя рядом с лестничной клеткой, если он хочет ответить на сигнал. Четыре? Что означают четыре вспышки? Он выбрался из-за столов. Теперь интервал составлял десять секунд. Раз, два, три, четыре. Да, но что это значило? Он спешил. Он кинулся к окну, не спуская глаз со светящейся точки на холме. Когда он щелкнул выключателем, свет ослепил его. Превосходно! Четыре вспышки, пауза, еще четыре. Все происходило очень быстро. Потом возникшая светящаяся точка больше не гасла, а замерла, слабо подрагивая. Она была на расстоянии трех миль. Потом точка описала в воздухе круг. Четыре. Четыре вспышки означали четыре. Ясно: 10:40, или 22.40. В это время он передал по рации сообщение. Значит, его услышали.

Он заплакал.

0.02.

— Счастливого Рождества, — прошептал он и включил рацию. — Ты слышишь меня? Извини, что заставил ждать. Теперь и без меня у вас будут неприятности. Мне передали, что к зданию направляется полиция.

— Меня этим не удивишь. Мы можем продержаться здесь дни и даже недели, если понадобится.

Лиленд ничего не ответил. Если это так, то зачем ему нужно было говорить об этом? В самом деле, зачем? Если они готовы просидеть в здании не одну неделю, то единственной проблемой, единственным фактором, который они не могли контролировать, оставался сам Лиленд. Они знали, что делают, даже когда вели с ним переговоры по рации. Им надо было укрепить свои позиции. Им нужны были детонаторы и он — мертвый — причем, желательно, до того, как полиция поймет, что к чему.

* * *

25 декабря

0.04, тихоокеанское поясное время

Ситуация стала проясняться для него. Он поработал на славу. И стал для них хуже чумы; благодаря ему их ряды поредели и им пришлось притормозить свою деятельность. Они готовились к осаде, при этом заложникам отводилась определенная роль. И вся эта карусель завертелась из-за того сейфа. Он знал только одно: кто-то из честолюбивых дельцов нефтяной компании только что продал мост военной хунте в Чили.

Одного этого было достаточно, но Лиленд как старый полицейский чувствовал, что здесь что-то не так. В нем опять проснулся полицейский — что ж, пристегнуть жетон — не плохая мысль. Если в захвате здания будут участвовать сотрудники Лос-анджелесского полицейского управления, то его жизнь, считай, спасена. Он достал жетон из бумажника и повернул его к свету обратной стороной: «Этот человек — мошенник».

Он прикрепил его. Сейчас неплохо было бы выпить горячего кофе и съесть в придачу горячих булочек.