Крепкий орешек Джонс и нарисованный город

– Поняла! – обрадовалась Орешек. – Эль-Би, ты гений!

– Может, мне кто-нибудь объяснит? – буркнул несчастный Роквелл.

– Это же так легко, только посмотри! – сияла Орешек. – Читай по горизонтали, строчку за строчкой, слева направо.

– МЕЙКЕР, ШТРИХШ, ЕСТОЙЭ, ТКАМЕР, АДВАДЦ, АТЬДВА. И где в этом смысл?

– Запиши! Давай, ты же у нас считаешься самым умным.

Роквелл взял карандаш.

И тогда до него дошло:

– Мейкерштрих. Шестой эт. Камера двадцать два. Эт – видимо, этаж.

Роквелл взглянул на Лялябет, покачал головой и поднял вверх руку.

– Однако. Сообразительно. Признаю. Ты гений, Лялябет. Дай пять!

– Всего лишь по головоломке в день, – весело сказала она, хлопнув Роквелла по ладошке. – А теперь давайте выясним, как попасть на шестой этаж в камеру двадцать два.

60. Спасение

Рисунки отняли у неё много времени. Орешек хотела, чтобы всё было изображено верно – в конце концов, для успеха дела важна каждая мелочь. Но рисовать, полагаясь на память, было непросто.

– Нет, они точно выше, – заметила Лялябет.

– Она права, – согласился Роквелл. – И эти горящие глаза у них чуть побольше.

Орешку пришлось воспользоваться всем, что она припасла в патронташе, чтобы нарисовать двоих ГАРПУНов. На туловище ушло несколько слоёв акварели, набросок рук она выполнила углём, а все подробности дорисовала Хвостиком.

– И сделай, чтобы глаза были зелёные, – попросила Лялябет. – Мне так нравилось, когда у 72-го были зелёные глаза.

Наконец она закончила рисовать и отступила на шаг назад полюбоваться работой.

– Орешек, ты такая талантливая! – восхитился Роквелл.

– Самый лучший художник на свете! – согласилась с ним Лялябет. – Они такие здоровские!

– Да, неплохие, – кивнула Орешек. – Будем надеяться, фокус удастся.

Орешек и Роквелл забрались в нижние половинки костюмов ГАРПУНов, подхватили Штришка и Лялябет, усадили на плечи и надели верхние половинки.

– Надеюсь, никто не заметит, что у нас ноги, – озабоченно сказал Роквелл.

– Обойдётся. Главное – двигаться быстро и ровненько.

Орешек прошаркала к двери лифта и нажала на кнопку. Когда лифт подъехал, Лялябет вытянула руку в нарисованную пройму и нажала на кнопку с цифрой «6». Двери плавно закрылись, и лифт поехал вверх.

Через несколько секунд он остановился, открылась дверь, и перед ними возник длинный, изогнутый дугой коридор с совершенно одинаковыми дверями по обе стороны, расположенными метра через два друг от друга. Коридор напомнил Орешку мамин офис. На каждую дверь с помощью трафарета был нанесён чёрной краской номер: нечётные слева, чётные справа.

Орешек и Роквелл направились по коридору, стараясь передвигаться насколько возможно плавно. Это легче сказать, чем сделать, когда: а) у тебя на плечах ребёнок / собака и б) глазницы в костюме не совпадают с глазами.

– Лялябет, – прошептал Роквелл, – ты видишь номера на дверях?

– Да, – шепнула она в ответ. – Идём дальше. Это номер четыре.

Через минуту-другую они прибыли на место.

– Вот она, – шепнула им Лялябет. – На горизонте чисто.

Лялябет шустро откинула голову костюма и спрыгнула с плеч Роквелла. Тот помог освободиться от костюма Орешку и Штришку. Орешек выхватила из патронташа маркер и нарисовала на двери маленькую замочную скважину. Потом тем же маркером нарисовала в воздухе прямо перед собой ключ. Схватив ключ, она вставила его в замочную скважину и повернула. Дверь распахнулась.

И действительно: в камере двадцать два стоял человек, которого она тут же узнала, – человек с фотографии в золочёной рамке в гостиной у миссис М. Малькольм Мейкерштрих. Однако, к несчастью для Орешка и её друзей, он был не один.

Часть 4 …в которой Орешек попадает в передрягу (вернее, в несколько передряг)

61. Алан

Орешек открыла глаза и поняла, что лежит в полной темноте на чём-то холодном и жёстком. Она села.

Что-то разглядеть было невозможно, но она слышала чьё-то дыхание. В помещении, кроме неё, находился кто-то ещё.

– Роквелл? Эль-Би? Штришок?

– Боюсь, их здесь нет, – ответил неприятный глубокий голос.

Тогда-то она и вспомнила.

Открыв дверь в камеру мистера Мейкерштриха, они увидели, что рядом с ним стоит очень высокий, очень мускулистый человек с бледным лицом, усеянным рыжими веснушками – под цвет таких же рыжих волос. Увидев их, он натянул маску, закрывая нос и рот, и брызнул в них чем-то из баллончика. А дальше она помнила только то, как очнулась в темноте.

– Вы кто? – спросила она.

– Тебе незачем знать моё имя, – ответил он. – Тебе надо просто ответить на мои вопросы.

– Где я? Где остальные?

– Ни тебе, ни твоим друзьям ничего не грозит. Пока.

– Вы мистер Бел?

– Нет. Но я первый после него. Я его самый доверенный помощник.

В его голосе Орешек слышала гордость.

– Это не ты тот огромный рыжий чувак, который торчал в камере мистера М?

– Мои волосы, вообще-то, золотисто-каштановые. Однако… да.

– И тебя зовут…?

– Что ты так интересуешься моим именем? – послышалась в его голосе слабая нотка раздражения.

– А тебе что, трудно сказать? Стесняешься? – не унималась Орешек. – Конопатый или ещё как?