Крепкий орешек II. Шесть дней Кондора [сборник]

Стюарт орал, не понимая, почему не отвечает ФМ-1. Гарри напряженно застыл рядом, гадая, чем может обернуться потеря связи лично для него.

И вдруг заговорил радиотелефон.

— «Фалькон», ответьте мне! «Фалькон»!

Стюарт выхватил из вытянутой руки Гарри «уоки-то-ки» и закричал:

— Мы слышим вас, говорите!

— Кабина разгерметизирована. У меня падает давление внутри. Видимость нулевая. Я смогу продержаться очень недолго в воздухе в таких условиях. Сажусь на ближайшую полосу. Повторяю. У меня теряется давление. Я не смогу дотянуть до полосы 1–5.

Марвину стало ясно для чего полицейскому нужна эта штука. Они слышали все, до единого слова. Все, о чем говорили террористы.

— Ну, давай займемся делами, Марвин, — Маклейн понял все. Значит, тот ублюдок захватил самолет. Иначе, как бы он мог оказаться в кресле пилота. — Быстро покажи мне кратчайший путь-до посадочной полосы;

Над креслами обоих пилотов светились ярко-желтые огни и надрывно гудел сигнал бедствия — давление воздуха стало опасным для жизни.

Эсперансо почувствовал мучительную боль в барабанных перепонках. Парализующий холод сводил пальцы, лицо покрыла снежная корка.

— Повторяю, я не дотяну до полосы 1–5, — твердил он посиневшими губами.

— Так, все приготовиться. Ждите «Фалькон».

Как его угораздило нарушить герметизацию, черт возьми?! Теперь все осложнялось. Полоса 1–5 была ближайшей к церкви, а до той, куда собирался приземлиться генерал, еще нужно успеть добраться. Желваки запрыгали на бледных скулах полковника.

— Сэр, вот его координаты! — Артур Бакер протянул ему листок.

— Повторяю, я долго не смогу находиться в воздухе.

Я должен сесть немедленно. У меня падает давление. Видимость нулевая.

О, Господи! Да понял я, понял, черт тебя возьми!

И едва сдерживая гнев, стараясь казаться абсолютно спокойным, Стюарт произнес:

— Мы вас встретим.

И снова лабиринты подземного царства. Дышащие паром трубы, машины, стеллажи, приборы… И повороты, повороты…

Зажав в одной руке «уоки-токи», в другой — «смит-вессон», Джон бежал вперед, боясь пропустить поворот и ловя каждое слово террористов.

«Я должен сесть немедленно…»

Поворот.

«У меня падает давление… Видимость нулевая…»

Снова поворот. Двери, еще двери…

— Где же эта чертова линия?!

— Если вы поможете мне сесть, я буду очень благодарен.

Стюарт подошел к щиту и перевел рукоятки рубильника.

Маклейн бежал уже под полосой. Огромные колонны подпирали свод, чтобы он не рухнул под многотонной тяжестью самолетов.

«Я вижу огни, Они прямо передо мной. Я приближаюсь к посадочной полосе. Пожелайте мне удачи».

Сволочи! Для этого ублюдка они, конечно, включили полную иллюминацию!

«Мы встретим вас через пять минут».

— Через пять минут! — воскликнул Джон и остановился у металлической лестницы, круто ведущей вверх.

Через решетку, перекрывавшую люк, сюда летел снег, и здесь внизу он таял, превращаясь в серо-коричневую жижу. Не заботясь о том, что в ботинки заливается холодная грязь, Джон, сунув в карман «уоки-токи», ухватился за перекладину и стал взбираться вверх.

У Дрюдо перехватило горло.

По краям первой полосы побежали огоньки, и она вся засверкала от падающих на снег лучей света.

Память услужливо подсунула ему пылающий жертвенный костер самолета из Санта-Марии. И этот могучий мужчина прикрыл глаза и ухватился за стол, едва сдерживая проклятья, готовые сорваться с пересохших губ.

Сол Барни схватил полевой бинокль с пятидесятикратным приближением и жадно вглядывался в сияющее пространство, надеясь увидеть и запомнить все до мелочей.

— Варвары, варвары, — шептал он беззвучно, проклиная человеческую жестокость.

— Варвары возвращаются, — зло выкрикнул Джон, хватаясь за последнюю перекладину.

Решетка оказалась неподъемной.

Джон упирался в нее спиной и плечами, но она только вздрагивала под могучими ударами спины.

— Твою мать! Да открывайся ты, скотина! — он задрал голову и увидел огромный амбарный замок, ехидно пялившийся на Маклейна черным глазом отверстия для ключа. — Ах ты, сволочь! — Джон отвел руку с «кольтом» и спустил курок.

Дзинь, — жалобно звякнули петли, и кусок металла рухнул вниз, едва не задев успевшего увернуться человека.

— Черт! — выругался Маклейн и снова подналег на тяжелую раму.

Наконец, она, скрипя и протестуя, немного поддалась, позволив Джону просунуть в узкую щель руку. И снова прижала его, не желая подчиняться. Еще толчок… Вот уже голова и плечи выбрались наружу, и Маклейн смог оглядеться.

Яркий свет ослепил его.

Люк выходил на поверхность как раз по центру полосы, футах в ста от ее окончания…

И тут Джон услышал гул моторов приземляющегося самолета…

Если через минуту он не выберется из этого капкана, стальная громадина пронесется по полосе и расплющит его, перерубит тяжелой крышкой пополам.

Я должен выбраться, должен, должен, должен, должен, должен.

Решетка не отпускала человека, цепко ухватившись j за куртку острыми ребрами краев. Колеса ФМ-I уже коснулись земли. Огромное чудовище с черными глазницами темных окон летело на него с дикой скоростью.