Крепость

Мне следовало бы воздержаться от этого высказывания: Водитель недоуменно смотрит на меня. Сзади в автобусе кто-то нервно всхлипывает. Бедняги! Они уже видели себя дома или, по меньшей мере, в приличном военном госпитале. А теперь? Все надежды рассыпались прахом! Почему они не послали вперед разведмашину, чтобы все разведать? Почему никто не подумал разведать улицу перед нашим конвоем? Почему никто не поинтересовался этими домами, которые прямо-таки созданы для засады? Почему не установили четырехствольную пулеметную установку с защитными щитами на средний грузовик, если уж нельзя было послать с нами танкетку? Эти гребанные носители отутюженных бриджей, это же не солдаты — а просто статисты, Жигало! В то время как мы катим дальше в западном направлении, в моей голове проносится масса беспорядочных мыслей о хвастливой болтовне о вундерваффе, об опустошительных последствиях Фау-I, о новых подводных лодках с двигателем Вальтера! А вот здесь, конкретно, у нас не было одного единственного танка! Грофац, Юпп, туша Геринг — этот вообще — наш геральдический имперский егермейстер! Они только раскрывают свои пасти, но так дело не делается… А мы вот сейчас везем — и это уже злая шутка! — гораздо больше раненых, чем было запланировано в Бресте. Они кровоточат свежими ранами и плохо перевязаны и как животные жалобно скулят постанывая. Я чувствую себя усталым и вымотанным, хотя при этом я не устал, а странно перевозбужден. Пот течет у меня из подмышек по ребрам вниз.

Все это выглядит явно не таким триумфальным, как предполагал Старик!

Когда мы проезжаем ворота флотилии, я слышу, как кто-то позади меня ревет из окна автобуса:

— Ну, вот мы снова здесь!

Другой в тон ему громко улюлюкает. Он не единственный, у кого сдали нервы. Часовой у ворот удивленно пялится на них.

Тут мое терпение лопается, и я кричу ему:

— Предупредите оберштабсарца! И быстрее!

А теперь по двору к Старику. Я громко стучу в дверь, и затем подчеркнуто молодцевато рапортую:

— Наше предприятие потерпело неудачу. На нас напали маки;. Автобус с ранеными прибыл назад. — И затем добавляю: — Полное дерьмо! Это была катастрофическая неудача, как пишут в книгах.

А чтобы еще более усугубить меру моего унижения, в кабинете Старика, во время моего доклада находится и зампотылу. И ухмыляется. Ярость вскипает во мне: Старику следовало бы еще и адъютанта вызывать, чтобы представление удалось.

Тут слышу голос Старика:

— Бедолаги! Оберштабсарц уже в курсе?

— Так точно — я вызвал его при въезде во флотилию.

И смолкаю.

Наконец, Старик приходит мне на помощь и говорит:

— Вот черт, тут ничего не поделаешь.

Зампотылу больше не ухмыляется. Вид такой, словно я пнул его коленом в живот.

Теперь мы втроем стоим перед большой настенной картой Бретани.

— Где это все произошло? — спрашивает Старик.

— Сразу перед выездом из населенного пункта Le Faou.

— Ну конечно!

В то время пока Старик скользит пристальным взглядом по карте, в моей голове мелькает: А почему, собственно, я чувствую себя этаким виноватым неудачником? Разве я потерпел неудачу?

— А как все в целом происходило? — Старик хочет знать теперь подробности.

— Они ждали нас точно на самом узком месте. Ты же их знаешь… А потом — огонь с двух сторон и ручные гранаты. Вероятно, у них там еще и миномет был.

— Это может сослужить нам хорошую службу! — говорит Старик и голос его звенит. — Во всяком случае, мы получили порядочную пилюлю…

— Умело сделано, — произносит Старик про себя. — На севере выдвигаются янки, а здесь сейчас выдвигаются эти маки;.

— Значит ли это, что вместе с этим для нас также потерян и Cheteauneuf? — изумляется зампотылу.

Так как оба молчат, я говорю:

— Там нам хватило бы одного-единственного танка…

— Черт! Где же его взять? — реагирует нервно Старик.

— А что, здесь нигде нет?

— Насколько я знаю — нет! — Старик отвечает мне возбуждено. — Забыл что ли: мы — военно-морская база. У морского флота обычно нет танков.

Старик говорит все это цинично, как только может — а затем более спокойно:

— Я почти предвидел это, я чувствовал, что не получится…

Когда зампотылу уходит, я сажусь напротив Старика и уже более свободно говорю:

— Это была полная катавасия! Чудо, что не произошло более ужасного. Если бы эти террористы расположились переменными курсами, они закрыли бы нам и отход. И тогда бы ловушка захлопнулась. Во всяком случае, растерянность была страшная. Конвой был хорош и прекрасен — но если никто не знает, что он должен делать и где находиться…

— Знаешь, сегодня утром я подумал, что вся эта колонна напоминала скорее нечто вроде колонны демонстрантов. Интересно было бы услышать, что скажут господа из Армии. Я бы возглавил одно соединение.

— А я лучше бы выпил что-нибудь.

Когда снова прихожу в кабинет, Старик уже позвонил.

— У братишек душа ушла в пятки. По дороге на Le Faou, кажется, сконцентрировались массы террористов. Сейчас вы были бы в первую очередь отрезаны.