Крепость

— А хотя знаете, этих рыжих не так-то просто обвести вокруг хвоста, — вдруг согласно кивнула она. — Коты они вообще, кажется, порой больше людей понимают. Может и хорошее это решение, — ответила она, будто восприняв мои слова на веру.

Мы быстро миновали зелёный двор и вошли в здание с выкрашенными в светло-кремовый цвет стенами. Внутри была довольно уютная обстановка: много зелени, тут и там попадались кашпо с пышными цветами. Интересно, так и было раньше или специально для хосписа привезли столько растений, чтобы сделать воздух чище, да и обстановку более уютную?

Когда шагали по одному из коридоров, заметил девочку лет десяти в голубом ситцевом платье. Она, напевая что-то себе под нос и кружилась вокруг своей оси, будто балерина.

Матушка поздоровалась с девочкой:

— Здравствуй, Аннушка! Как твоё здоровьечко?

— Прекрасно, ваше величество, — тут же отозвалась девочка. — Голова, правда, немного болит. Но это так, мелочи, я уже привыкла.

Я оценил девочку цепким взглядом. Вроде бы не выглядит она умирающей. Ну, голова болит, и ладно. А так девочка, как девочка. Непонимающе посмотрел на матушку.

— Это вот Аннушка, у неё не самый лучший диагноз и врачи совсем руки опустили, — грустно улыбнувшись, произнесла она.

— Ну, что значит не самый лучший диагноз? Умираю я, госпожа матушка, — произнесла девочка. — Вот, говорят совсем чуть-чуть осталось, всего лишь месяц, а может и два, если Бог даст.

Я немного смутился от того, что сказала девочка. Обидно. Совсем ещё такая малютка, а так легко рассуждает о своей смерти. Ещё и пожить-то не успела, а уже готова завершить свой путь, и так легко говорит, что осталось так немного. У меня это в голове немного не укладывалось. Да и выглядела она совсем не грустно, а очень даже жизнерадостно.

— А это кто? — спросила она, глядя на меня. — Что это он так на меня смотрит задумчиво?

В этот момент из одной из палат вышла сестра милосердия и увидев, с кем общается девочка, тут же на неё шикнула:

— Анка, а ну-ка возвращайся в палату, живо давай!

Я лишь посмотрел на медсестру, покачал головой, сделав жест рукой, мол, всё нормально, не вмешивайтесь.

— Нравится тебе здесь? — спросил я у девочки.

— Да, очень нравится. Здесь музыку разрешают слушать. Музыка мне очень нравится, — сказала девочка.

— А что ты такое напевала? — спросил я.

— Времена года, — тут же ответила девочка. — Вовы Альди. Смешное такое имя у него.

— Вивальди ты хотела сказать, моя хорошая? — уточнила матушка.

— Да, может и Вивальди, но песенка весёлая. И танцевать под неё весело. Мне нравится танцевать под хорошие мелодии.

Матушка с лёгкой грустью в глазах улыбнулась.

— А что же тебе раньше не разрешали музыку слушать? — спросил я.

— А раньше музыки просто не было. Не было у нас в прежней больнице патефона. Сейчас вот появился, — рассказала Анна.

— Понятно, — я сделал себе пометку, что неплохо бы побеспокоиться о том, чтобы улучшить условия содержания для больных и в других больницах. Казалось бы, такая мелочь — патефон, как я знаю, они не так дорого стоят, а столько радости тем же самым детям, а может быть и старикам.

Смотрела я на эту девочку и удивлялся. Неужто и вправду ей умирать совсем скоро? Даже и спрашивать неловко о таком. А вот гляжу я на неё и восхищаюсь, где она сил в себе столько находит моральных, чтобы не думать о приближающейся минуте. А может, и не понимает до конца, что означает смерть. Думает, просто уснёт и всё. Скорее всего, наверное, так и будет. По крайней мере, я очень надеюсь, что малютка не будет мучиться.

— А вы на меня так не смотрите, — вдруг заявила девочка. — Вижу я, что жалеете меня. А меня жалеть не надо. Жалеть надо тех, кто грустит плачет, и тех, кто уже умер. Они ведь не могут радоваться и слушать музыку. А я вот могу, поэтому и грустить мне нечего. Вот когда не станет меня и музыки не станет, вот тогда и погрустите обо мне.

— Неужели ты совсем не переживаешь? — спросил я, стараясь держать себя в руках и не допускать на лице грустное выражение.

— А из-за чего мне переживать? У меня слишком мало времени, чтобы расстраиваться и думать о плохом. Вот сейчас надо думать о хорошем и только на это время тратить. А то, что будет потом, мне об этом уже думать не надо. Я уже знаю, что будет потом. Так чего переживать лишний раз?

— Скажи мне, Аннушка, ты сегодня хорошо покушала? — переняла инициативу Ольга Николаевна, видимо, решив отвлечь девочку от неприятного разговора. — Или опять мне будет няня жаловаться, что ты снова не ешь ничего?

— Покушала, матушка, покушала. Сегодня на меня жаловаться не будут, это я вам обещаю.

— Хорошо, Аннушка. Ну сходи, поиграй и послушай музыку еще, — благословила девочку великая княгиня.

— Хорошо, матушка. Только бы нам ещё мороженого, такого, как привозили на прошлой неделе. Так оно мне понравилось. Надеюсь, что успею хоть ещё раз его попробовать.

— Организуем, — кивнул я.