Крепость Ангела

— Терпеть не могу кретинские триллеры про выходцев с того света!

— Однако, — сказал я тихонько, словно боясь кого-то спугнуть, — у меня не раз возникало ощущение, что он жив.

— Да кто? — выдохнул Степа.

— Евгений.

Он — странно! — не удивился.

— С покрытой головой… его богатая светлая шевелюра… — уточнил лысый Степа задумчиво. — Нет, чушь! Где он скрывается и зачем?

Естественно, сокровенные свои сомнения я ему доверять не собирался, хотя убежден был: управляющий повинен всего лишь в воровстве (в золотое советское времечко — «вышка» в особо крупных размерах), в банальнейшем воровстве, а не в местных «древних мистериях».

Напряженную паузу Степа нарушил быстрым шепотом:

— В местном сумасшедшем доме? — своевременно напомнив мне, что он не просто тривиальный мошенник, а человек хитроумный и проницательный.

— С чего ты взял?

— Женька за неделю ни разу не появился в коммуналке. Ну не в склепе же он пребывает, не росу в полночь пьет и плесень кушает!

— Кстати, перед сердобольной соседкой из нашей компании никто больше не возникал? Ты не поинтересовался?

— Да уж не беспокойся. Петр приезжал, о друге дорогом расспрашивал, но она его в Женькину комнату не впустила, не сумел внушить доверия.

— Неглупая старушка.

— Нет, ты всерьез думаешь, что Евгений… Да доктор бы тебе сказал, он же его знает!

— Не знаю, что думать. Может, не покойник тут по ночам ворон пугает, а подруга Петра выполняет спецзадание.

— Кто-кто?

— Прелестная горничная, помнишь? Он ее к Всеволоду пристроил следить.

— Слушай! — воскликнул Степа в волнении. — А ведь тут целый международный заговор.

— И как бы ты разработал этот сюжет?

— Ну, в общих чертах… — Степа сосредоточился. — Петр тогда же узнал от Нинки про твои манипуляции с бокалом брата и помог тебе, избавившись чужими руками от непокорного и рассчитывая в дальнейшем на твою покорность. Ну и Евгений, конечно, стоял у них поперек горла. Как тебе моя версия?

— Красива и убедительна.

— Все, Родя, можно закрывать лавочку.

— И уничтожить завещание, да, Степ? И поехать с тобой по святым местам грехи замаливать.

— Не уподобляйся своему братцу с его неуместным сарказмом! — прозвучало как угроза. — Плохо кончишь.

— Плохо, ты прав. У меня не будет ни денег, ни времени для богоугодных паломничеств. Поехали.

Могучую машину швыряло на поворотах в грязных колеях; перед глазами на лобовом стекле мотались черненький божок — амулет — на витой веревочке и цепочка с православным крестиком. Ну, Степа ото всего застраховался — и от высших сил, и от низших. «Крепко и мудро подумай, Родион!» — прозвучал суровый наказ на прощание. А когда автомобиль вихрем унесся по магистральному шоссе и я зашагал к больнице, меня вдруг как огнем прожгло: это ж мой крестик! Перепутать невозможно: индивидуальная работа по эмали, один ювелир (да, ювелир — ярый поклонник поэзии) сам лично сработал мне в подарок. Давно это было, лет пять назад, и однажды — в порыве братской любви, ну и водочка — мы с Женькой обменялись крестами. И он был на нем неделю назад на поминках… «Душно», — произнес бедный брат, уже умирая, и расстегнул верхние пуговицы рубашки: блеснула лазурь эмали и серебро цепочки…

Я стоял на обочине и растерянно смотрел вслед исчезнувшему железному вихрю. Банальный мошенник, верный претендент на место в заведении дяди Аркаши… Что за черт! Загробный такой холодок просквозил по позвоночнику… «Где ты ее прячешь?» Цепочку? Да ну, абсурд! «Где ты ее прячешь?» На самом видном месте, как в знаменитой новелле основателя жанра ужасов Аллана Эдгара По.

* * *

Еле слышный звон колокольчика. Пауза. Наверное, на дежурстве. А зачем, собственно, я пришел к доктору?.. Не помню. Эмалевый крестик в переплетении с черным божком помутил рассудок. Я затрезвонил, яростно дергая кончик проволоки… Передо мной за ржавой оградой, как из-под земли, возник мужик с окладистой бородой и в потертой фуфайке, спросил приветливо:

— Вы к доктору?

— Да.

— Он исцелением занимается. — Мужик вдруг презрительно усмехнулся. — Позвать?

— Подожду, пожалуй… — Я сделал над собой усилие — успокоиться! — сел на лавочку у калитки. Мужик не уходил.

— Он скоро, уже кончает.

— Благодарю вас, не беспокойтесь.

— Закурить не дадите?

— Да, да, пожалуйста.

Мы закурили.

— Сразу видно человека мыслящего, интеллигентного.

— А вы здесь работаете?

— Тружусь.

— Санитаром?

Он опять усмехнулся.

— Я тут по электричеству.

— Скажите, в больницу за последнее время новые пациенты поступали?

— А как же.

— И из Москвы?

— Отовсюду. Не надо говорить «пациенты». — Мужик иконописно воздел указательный палец. — Страждущие. Вы тоже?

— Что?

— Страждущий.

— Пожалуй. Я знакомый Аркадия Васильевича.

— Остерегайтесь этого старика, — многозначительно произнес незнакомец. — Он — убийца.

— Убийца? — Я вскочил, уцепился пальцами за прутья решетки, а мужик обхватил мои кулаки энергичными лапами и сжал так, что я (сам не слабый, плотник по ремеслу) понял: не оторваться, не уйти, пока не отпустит. Карие глаза напротив просветлели, вдруг засверкав золотыми монетами.

Шепот:

— Он — главный отравитель.

Спокойный голос из-за кустов: