Крепость (ЛП)

«Где мы находимся, где?
Еще пятнадцать минут до Баффало…
Вдали ни пригорка, ни дома
Деревьев нет, людей не видно…».

Я знаю, эти строки не совсем к месту — но что с того! На выезде из деревушки встречаем подразделение на марше, везущее на велосипедах три легких и один тяжелый пулеметы. Разношерстная публика: И на всех лицах следы неимоверной усталости. Щетина на лицах, спутанные, растрепанные волосы, но в целом солдаты, соблюдающие уставной порядок: с арьергардом и авангардом, как и положено на марше. Командует подразделением гауптман — загорелый человек, около сорока лет. Он единственный одет в еще аккуратную форму: Галифе, высокие сапоги, мягкая пилотка на голове. В целом здесь должны быть около ста человек. Они ведут с собой пять лошадиных упряжек: упитанные, гнедые лошади с длинными, цвета охры гривами и хвостами. Крестьянские телеги кажутся дряхлыми. Густая черная смазка разбухает в ступицах колес, выступая наружу. На телегах нагромождение мешков и ящиков с боеприпасами. Две подручные лошади привязаны к последней телеге. Обнаруживаю добрую дюжину людей в таких же серых комбинезонах, как и Бартль, на головах синие пилотки.

— Эти парни прибыли из Saint-Nazaire, — поясняет гауптман, когда видит, мое недоумение.

— А мы из подразделения далеко на юге.

Нашему «ковчегу» удивляются как музейному экспонату. А не могли ли бы мы взять с собой почту, интересуется гауптман.

— Сколько угодно! — отвечаю приветливо.

Гауптман приказывает командирам взводов:

— Полчаса перекур. Людей с дороги убрать. У нас появилась оказия. Тот, кто хочет писать пару строк, должен поторопиться.

Смотрю на оружие у солдат: Только три или четыре человека имеют автоматы. У нескольких человек карабины 98 K. Большинство, однако, трофейное оружие. Узнаю, что в подразделении имеется и французское, и бельгийское, и голландское и норвежское оружие. Судя по виду, бойцы кажется, даже гордятся этим винегретом.

— Между десятью и восемнадцатью часами мы не передвигаемся, — объясняет гауптман, — Нас об этом строго предупредили. Без самолетов здесь больше нет никаких условий. А тем временем везде царит полная неразбериха. Мы каждый раз спрашиваем себя, когда на дороге появляется какая-либо машина, не янки ли это. Согласен, звучит забавно, но можно легко попасть в передрягу!

Внезапно выражение лица гауптмана меняется, он улыбается, и в его горле нарастает бульканье:

— Три дня назад мы встретили два бронетранспортера, так парни рассказали нам шутку. Их с ликованием приветствовали при въезде в деревни, одаривали цветами и свежими фруктами, до тех пор, пока французы не разобрались, кого они встречали. Тогда они достали свои ружья, и даже дробовики и начали палить по броне из окон.

— Ну, такая путаница с нами не может произойти. Мы-то уж точно не похожи на янки.

Гауптман и оба его лейтенанта никак не хотят поверить, что мы прошли до этого места без стрельбы. Им самим не один раз приходилось применять оружие. Имелся даже легковой вездеход, который шел в авангарде, да наскочил на мину: Мы должны быть предельно внимательными. То, что мы дерзко едем днем, он находит правильным. Террористы, которые заняты ночью, днем спят. Но с таким большим количеством людей как у них дневной переход слишком рискован — и кроме того, отдельная машина едва ли будет воспринята как цель самолетами-штурмовиками: во всяком случае, не на этой местности.

Среди людей из Морфлота из Saint-Nazaire вижу маата. Спрашиваю его о том, как им удалось уйти.

— Мы направились на юг — на велосипедах. На левом берегу Луары янки тогда еще не стояли.

— У этих парней нет никаких документов на марш, но здесь среди моих людей с ними ничего не произойдет. В ином случае они попали бы в сложное положение…, — объясняет мне гауптман.