Крепость Магнитная

— Оно бы куда легче, если бы нам все на блюдечке подносили. — Он сделал жест руками. — Вам социализм? Ах, берите, пожалуйста, пользуйтесь! Разъезжайте в авто, купайтесь в ванной, попивайте чаек на балконе!.. Нет, други мои, так не бывает. Социализм — это прежде всего, разведка, поиск, это борьба не на жизнь, а на смерть. Напряжение всех наших сил, наших нервов. Это — поход в неизвестное! А значит, могут быть и ошибки, и неудачи, и еще хуже… злоупотребления. Враги не дремлют! Будь ты хоть семи пядей во лбу, а по полочкам всего не разложишь; не угадаешь, где там бугорок впереди, а где ямка. Я вовсе не за то, чтобы у нас было больше промахов и ошибок, а отсюда всякого рода трудностей, наоборот — пусть их будет меньше и меньше. Я за то, чтобы мы с вами научились бороться с трудностями. Ведь они, трудности, сами по себе не уменьшатся. Может статься, нам будет еще труднее. Так что ж, из-за этого бросаться в панику? Проявлять малодушие?

— А есть-то надо!

Прораб сурово взглянул на Богобоязного:

— Кто, кто, а ты, Колька, с голоду не умрешь! Скажи, выпить захотел?

— Поспать на помойке! — добавил кто-то.

Раздался хохот и тут же писклявый, почти женский голосок:

— Нагишом ложись, а то опять разденут!

Богобоязный не отозвался.

Кузьмич выждал немного, заговорил тише:

— Конечно, среди нас есть и такие, у которых не осталось на хлеб. Вон когда получка была. Но ведь можно занять у товарища. Не все такие бедные! Подойди, наконец, ко мне: сколько могу, всегда выделю… Но об этом, пожалуй, хватит: утрясется все, уладится. Иная задача перед нами, товарищи, — скорее сдать объект. До пуска цеха остались считанные дни, а мы по-прежнему не укладываемся в график. А тут еще этот хлам: ни подойти, ни подъехать!.. Сегодня цемент подвезли, так вон где машины остановились, аж у домны! Я обращаюсь прежде всего к коммунистам и комсомольцам, поскольку мы уже задержались, то давайте возьмемся и расчистим подъездные пути. Не сделаем этого сегодня, будем маяться завтра. Да вы сами видите, как, к примеру, выгружать смолу или известь? Ни машине, ни трактору не развернуться.

— Так бы сразу и говорил!

— Я так и говорю: сперва очистим пути, поднесем кирпич к подъемнику, а затем…

— Разгрузим цемент!

— Именно так, товарищ Ладейников. Цемент для нас — все. Но где мы его разгрузим, вдруг дождь? Придется заодно и навес сколотить. Вот видите, все цепочкой — одно к одному.

Взяв в руки ломик, Платон начал откатывать бревна, лежавшие на дороге. Порфишка и Глытько стали помогать ему. Остался на субботник и Богобоязный: критика хоть и не понравилась ему, а свое сделала.

— Хлопцы, медведь в лесу сдох. Колька на субботнике!

— Да ну-у?

— Что нукаешь, он парень хоть куда! — нарочно громко произнес Кузьмич, чтоб все слышали.

Платон понял: с другого конца берет — то наказывал, теперь похваливает. Кузьмич, он понимает…

— Колька парень деловой, — вмешался усатый каменщик. — Да вот «змейка с наклейкой» его губит. Смочи нитку в самогоне, дай понюхать — сто верстов за тобой бежать будет.

— Нэ пье вин! — скосил глаза на усатого Глытько. — Геть видциль, кажу — бросыв!

21

Женщина в белом платье, в парусиновых туфлях, начищенных зубным порошком, придерживая за руку девочку лет трех, подошла к стойке, где сидела регистраторша, и сказала, что ей надо записаться к врачу.

— Вы стахановка?

— Да… а разве это нужно?

— Стахановцы проходят без очереди.

Оставив девочку на скамье рядом с тщедушной старухой, женщина велела ей никуда не уходить. «Ты, Алена, не шали!» — добавила она.

— Будь спок, — ответила девочка.

— Что это еще за «будь спок»? Кто тебя научил?

— Так дядя Коля же!.. Смешной такой… Я чихнула, а он: спичка в нос, пара колес и еще паровоз! А я сказала: паровоз большой и в нос не влезет. Правда, мама?

— Правда. Но ты кого зря не слушай.

— Оно само слушается.

— Ладно, сиди, — сказала мать и, повернувшись, пошла по коридору в самый конец, где у кабинета сидело и стояло несколько больных. Потянулась было к двери, но, увидев настороженные взгляды стоявших в очереди, остановилась. Как это она пойдет без очереди, а эти пожилые люди, которые пришли раньше, чем она, будут стоять? И подумала, что звание стахановца присваивается вовсе не для того, чтобы покупать продукты в магазине без очереди или нарушать сложившийся порядок приема больных в поликлинике. Посмотрела на старуху в очках, на давно небритого мужчину, который, хватаясь за грудь, сильно кашлял; повернулась, встала в самый конец очереди.

Минут пять стояла, поглядывая на Аленку. Дочка о чем-то говорила со старушкой. Молодец, малышка!.. Женщина вынула из сумочки книжку стихов, которую купила в киоске, направляясь сюда, и, не обратив внимания на ее автора, принялась читать. Она любила поэзию, особенно сельскую. Прочитала одно, второе стихотворение и вдруг зашептала по памяти слова третьего. Это же песня! Сколько раз по радио слышала, да и девчата пели:

Полушалок твой да малиновый
Вижу каждый день за овинами…