Крепость на реке (СИ)

— Потому что я не хочу, чтобы об этом было известно хоть одному человеку. Оль, или ты мне поможешь, или я сам себя буду резать, но  с тобой будет проще и не так больно. Видела, как быстро порез зарос? А я не смогу быстро самому себе дырку проковырять до сердца, буду только себя мучить, а ведь лекарство может лишь ускорять регенерацию, но от болевого шока не спасёт. Ты хочешь, что бы я умер, да? Ведь так легко сказать: я не умею, мне страшно, когда тебя просят о помощи.

Ольга прищурилась, потом сердито произнесла:

— Ладно, я помогу. Говори, что нужно делать.

Сильфея, стоявшая рядом, дёрнулась, и пришлось на неё прикрикнуть, чтобы она не натворила глупостей:

— Сильфея, стой! Не вмешиваться, я приказываю!

Место для операции был выбрано на полу. Я разделся до пояса, вытянул руки вдоль туловища. Оля села мне на живот, прижав коленями мне руки.

— Я начинаю?, — спросила она, приложив холодное лезвие ножа к коже напротив сердца.

— Давай, — сквозь зубы ответил я.  Стой! Сильфея, сядь рядом, если вдруг закричу — зажми мне рот. Вдруг не сдержусь… не хочу, чтобы тут набежала толпа народу.

Наверное, из-за нервного состояния я почти не почувствовал боли, когда острое лезвие рассекло кожу и мышцы и глубоко погрузилось в тело. Только, когда Ольга зацепила ребро, я вскрикнул… и тут же ладошка Сильфеи легла мне на губы, давя крик в самом зародыше.

«Со стороны посмотреть — постельные игры садо-мазохистов», — пронеслась мысль в голове.

— Не получается, слишком быстро всё затягивается, Макс.

— Ты уж постарайся, — произнёс эти слова с всхлипыванием — от боли губы сводило, захотелось если не кричать, то хоть заплакать, лишь бы дать разрядку телу, которое наживую пластуют.

— Вижу сердце… сейчас… секунда, — отрывисто произнесла Ольга, и в этот момент мне показалось, что сердце взорвалось! От боли я сделал мостик, чуть не скинув своего «хирурга», из раны плеснуло кровью, залив девушке лицо и грудь. Кажется, я даже шши укусил за руку, когда она зажала мне рот.

Пришёл в себя через несколько минут, и всё это время меня колотило нервной дрожью и то и дело выворачивало в судорогах. Обе девушки едва справлялись со мной, и это с учётом огромной силы Сильфеи, которая, собственно одна и держала меня на полу палатки.

— Всё, можете отпускать, — выдохнул я. Когда пришёл в себя.

Сильфея встала с меня тут же, а вот Оля задержалась.

— Точно всё?, — поинтересовалась она и через мгновение испуганно вскрикнула — это шши её без сантиментов подхватила под мышки и сдёрнула с меня.

— Ты слышала тронк’ра? -  холодно спросила у неё Сильфея.

— Я о нём забочусь! Вдруг, повторный приступ?, — запальчиво ответила та.

— Да всё нормально, — успокоил я, поднимаясь с пола и осматривая грудь. Там даже шрама не осталось — только слой крови, которая сворачивалась и засыхала прямо на глазах. — Оль, тебе бы умыться, не нужно ходить по лагерю в таком виде.

К сожалению, воды в палатке было мало, полностью отмыться ей не удалось, а уж про одежду и вовсе молчу. Ольге пришлось частично переодеться в мои запасы, а свои убрать в «сидор» (опять же из моих запасов), прежде чем покинуть мою палатку.

Но не прошло и двадцати минут, как кто-то вломился ко мне… точнее, попытался это сделать, но полетел прочь от входа, как пробка от шампанского.

Я только успел заметить стремительный рывок шши к входу, потом услышал удар и чужой крик боли.

— А, чёрт! Макс, ты там живой, что у тебя происходит?

— Федь?, — удивился я. — Ты чего там?

Накинув рубашку с длинными руками, чтобы скрыть засохшие и плохо отмытые потеки крови, я вышел из палатки… вторым, первой умудрилась просочиться наружу шши. А на улице было на что посмотреть: почти в полном составе тревожная группа посёлка с оружием и в экипировке с напряжёнными взглядами и во главе — Стрелец.

— Целый? У тебя кровь…вон, рядом с шеей.

— Ерунда, не обращай внимания, — как можно безразлично отмахнулся я.

— Ерунда, говоришь…. А почему Оля вышла от тебя вся в крови и с кучей кровавых шмоток, словно, в твоей палатке поросёнка резали? И молчит, как партизан при этом.

И тут на помощь мне пришла Сильфея.

— Пусть не лезет к тронк’ра, в следующий раз я ей сделаю больнее, больнее, чем ему, — холодно сказала она и едва заметно кивнула на одного из гэбээровцев, который стоял на четвереньках в паре метрах от палатки, при этом стонал и сплёвывал тягучую кровь. Короткий дробовик валялся в пыли далеко от входа, в стороне лежала каска, обтянутая камуфлированной и выгоревшей на солнце тканью.

Настороженность в глазах Стрельца сменилась пониманием и весельем:

— Так твои бабы не поделили тебя?! Вот это умора! Как только твоя шши не прирезала Олечку? Ей же это запросто.

— Федь, какие бабы?, — нахмурился я.

— Пардон, девушки, — склабился тот. — Народ, нет — вы видали, а? Мы тут думаем, что нашего иного на лоскуты пустили, а у него в палатке прям шекспировская драма случилась!

— Ты-то хоть не продолжай. Что было — то было, главное, все живые и здоровые, а разбитые носы не в счёт.

— Для носов что-то крови многовато, — опять засомневался Стрелец. — И лицо у Ольки целое.