Крепость Рущук. Репетиция разгрома Наполеона

– Ваша светлость! – обратился майор к главнокомандующему. – Разрешите доложить по результатам разведки и выслушать мои предложения по дальнейшему нашему продвижению.

– Полноте вам, – ответил, оживившись, генерал. – Соскучился, понимаете ли, по простому человеческому общению. Присаживайтесь, говорите, пожалуйста, я внимательно слушаю.

Каменский откинул полу плаща, присел. Спокойным тихим голосом стал докладывать.

– Во время рейда по территории, контролируемой нашим противником, по моему заданию добровольные лазутчики из местного населения проникли в селения, в которых расположились турки.

Каменский устало откинулся на мягкую, обитую добротным синим сукном спинку дивана. Переведя дух, продолжил:

– Из разговора с крестьянами они узнали, что турки знают о маршруте нашего конвоя. Мало того – туркам известно о том, что вы назначены главнокомандующим армией, они готовятся напасть на конвой с целью пленить вас. Они ждут начала нашей переправы через речку Кагул. И ещё – местное население поведало моим лазутчикам, что к туркам периодически приходят люди из расположения русских гарнизонов. Видимо, турки находятся в тесном контакте с кем-то из Молдавской армии и что-то замышляют.

Майор достал платок с искусно вышитым в углу вензелем, приложил к лицу, вдохнул еле чувствовавшийся аромат душистого французского масла. Устало вытер уголки губ, протёр вспотевший высокий благородный лоб, прикрыл глаза…

Почувствовав лёгкое прикосновение, он открыл глаза. Это денщик легко тронул пальцами его плечо. В руках он держал чашку с горячим кофе.

– Откушайте кофею, господин майор.

Он поставил чашку с горьким турецким напитком на заботливо придвинутый к Каменскому походный столик.

– Где командующий? – заволновался майор. – Я что, уснул? Надо же, как нехорошо. Перед командующим уснул, – расстроился офицер.

– Полноте вам, – денщик придвинул чашку к майору, – он всё понимает и очень уважает вас. Выпейте кофею, он хорошо взбадривает. Михаил Илларионович приказал напоить вас этим напитком, когда вы проснётесь. И ещё обязательно покормить. Есть холодная телятина, отварная курица. Что будете?

Не дожидаясь ответа, он достал из плетёного ящика белую салфетку, стал выкладывать нарезанный козий сыр, мясо, разломал на части холодную отварную курицу. Налил из откупоренной бутылки красного вина. Напоследок отрезал большой ломоть крестьянского белого хлеба.

– Командующий сейчас на военном совете, – тихо проговорил адъютант. – Велел, как покушаете, присоединиться к ним.

– А как долго я спал? – забеспокоился офицер. – Надо идти на совет.

– Нет, нет. Приказано не отпускать, пока плотно не поедите, – запротестовал денщик.

Каменский сопротивляться не стал, тем более что он действительно был голоден. После короткого сна, ободряющего кофе, сытной еды, доброго фужера вина он почувствовал новый прилив сил.

От души поблагодарив денщика, он вышел из уютной кареты. Глотнув прохладного свежего ночного воздуха, направился к светящимся тусклым светом окошкам, к сельской хате.

Козырнув вытянувшемуся во фрунт постовому, он, дабы не задеть низкую притолоку, снял треуголку, пригнувшись, вошёл внутрь. Постучав, зашёл в горницу.

За большим деревянным столом сидели старшие офицеры. Майор отдал присутствующим честь, хотел доложить о прибытии по форме, но сидевший во главе собрания Кутузов пригласил его к столу с разложенной картой.

– Пока вы отдыхали после исполнения трудных, но очень важных для нас поручений, я ввёл присутствующих в курс дела. Посовещавшись, мы пришли к мнению, что наше дальнейшее беззаботное прямолинейное продвижение к Бухаресту без принятия мер предосторожности будет легкомысленным с нашей стороны. В результате совещания мы решили принять следующие меры. Подойдите ближе, – пригласил Каменского к карте командующий.

Присутствующие опять склонились над столом, стали сосредоточенно следить за указкой генерала.

Закончив излагать план действий, Кутузов отпустил присутствующих, приказал всем отдыхать до особого распоряжения. Задержал только секунд-майора.

– Я должен вас предупредить, – командующий достал носовой платок, промокнул выступившую из больного глаза слезу, – при существующем командовании Молдавской армией не все довольны моим назначением. Им было комфортно находиться в отдалении от Петербурга. После смерти генерала Каменского стали вести довольно вольготную жизнь, им удавалось неплохо зарабатывать на этой войне. Получая неплохие деньги на содержание армии, практически не беспокоили турок. Военные действия, небольшие стычки совершались, как мне кажется, по договорённости, не считая некоторых недоразумений, которые иногда случались. Это было удобно Ахмету-паше и Ланжерону.

Кутузов встал, подошёл к майору, посеревшему лицом, продолжил: