Крепость Славянск

16 апреля ознаменовалось первой попыткой украинских войск разрешить кризис в свою пользу. В Краматорск вошел отряд подтянувшихся к городу десантников 25-й бригады. Первая боевая операция десанта кончилась обескураживающе: в Краматорске бронетехника отряда была окружена возмущенным населением. Солдаты слабо понимали, зачем они прибыли в город, не имели ни малейшего желания стрелять в кого бы то ни было, а потому после перебранки с толпой и переговоров с представителями ополчения сдали бронетехнику повстанцам и покинули город. Часть военной колонны сумела уйти.

Как описывала этот эпизод украинская пресса: «В Краматорске колонна украинской техники из трех БМП вырвалась из блокады пророссийских сил, об этом сообщает „Громадське. ТВ“. Местные пустились в погоню на четырех авто и квадроцикле. Как передают местные жители, украинский военный сорвал чеку гранаты и приказал людям, блокировавшим технику, разойтись. Колонна отправилась в сторону аэродрома Краматорска. Украинские БМП преследует автобус». Для вящего фантасмагорического эффекта украинские официальные лица объявили, что на боевых машинах с российскими флагами перемещались украинские военные с целью тайно проникнуть в гнездо врага.

Но, конечно, идиллическая война, на которой люди гибнут редко, а БМП можно было прогнать при помощи квадроцикла, не могла долго продолжаться. По мере подхода к Славянску и Краматорску украинских войск все более частыми становились перестрелки с человеческими жертвами, а наивные «блокпосты» из наваленных в кучи покрышек постепенно обрастали вполне полноценными окопами.

Этот человек в представлениях уже не нуждается. Одна из первых фотографий времен Донбасской войны

Действиями ополченцев руководил человек, до тех пор мало кому известный. На фотографиях с места событий он мало выделялся на фоне брутальных казаков с их бородами и папахами, однако вскоре он стал ходячим символом пророссийского движения в Донбассе. Речь, разумеется, идет об Игоре Стрелкове. Сама фамилия впервые публично прозвучала 19 апреля, когда в расположение своей части вернулись разоруженные в Краматорске украинские десантники. 26 апреля командир ополчения впервые дал интервью, и с этого момента Стрелков стал «тем самым» Стрелковым, живой легендой повстанческого движения.

На личных качествах этого человека в последующие месяцы во многом держалась оборона Славянска и всей Донецкой Республики. Для российской политической арены и медийного пространства с устоявшимся набором персонажей и амплуа это, конечно, был совершенно новый герой. Но в узком кругу ветеранов локальных конфликтов в бывшем СССР и военных журналистов его уже знали довольно хорошо.

Человек-война

90-е годы ознаменовались серией «войн за советское наследство». Карабах, Абхазия, Таджикистан, Чечня, Приднестровье — бывшие медвежьи углы советской империи — стали ареной отчаянных столкновений между бывшими союзными республиками и повстанческими группировками. Именно тогда, в начале 90-х годов, началась военная карьера будущего вождя донбасских повстанцев.

Игорь Стрелков, историк по образованию, двадцатидвухлетним юношей ушел добровольцем на войну в Приднестровье. Судя по отзывам сослуживцев, уже тогда он имел несколько экзотическое, но вполне устоявшееся мировоззрение, включавшее монархизм и национализм в качестве основных элементов. Романтик-гуманитарий быстро обтесался на фронте и не остановился на одном конфликте. После успешной войны в Молдавии многие из тех, кто не навоевался на берегах Днестра, нашли себя в конфликте на Балканах, в распадающейся Югославии. В сербских частях собирались довольно пестрые отряды из граждан бывшего СССР. Кого-то в объятия сербов толкнули православные или панславистские убеждения, многие уехали на войну в силу общей бытовой неустроенности на родине, а иным просто нравилось воевать, часто не особенно важно, с кем.

Вместе с несколькими товарищами по Приднестровью Стрелков вступил в самую, наверное, известную и устойчивую по составу из этих групп — 2-й русский добровольческий отряд, с которым и провел несколько месяцев, воюя в горах Боснии, где за моральную стойкость и убеждения получил от сербов характерное прозвище «Царский офицер». После Югославии этот неутомимый боец отслужил срочную службу, а затем его можно было встретить на Чеченской войне в качестве артиллериста-контрактника, в конфликте в Дагестане — в роли военного корреспондента, наконец, во второй Чеченской кампании — полевым оперативником ФСБ.

Видимо, самое раннее из имеющихся в открытом доступе фотографий лидера восстания. Стрелков в Чечне