Крепость стрелка Шарпа

– Вот именно. Дядя выплачивает ему содержание и хочет, чтобы Торранс набрался опыта, научился работать с бхинджари. У него все распланировано на годы вперед. Несколько лет в армии компании, потом торговля специями, возвращение домой и – пожалуйте вступить в наследство и занять место в совете директоров. Попомните мое слово, придет день, и мы еще будем тянуть лямку на этого бездельника. Впрочем, раз уж ему так хочется служить в обозе, пусть служит – мы только рады. Кому хочется командовать быками да считать ящики с подковами? Думается только, что всю работу он на вас свалит. – Хаддлстоун нахмурился. – Поверите ли, притащил с собой в Индию трех слуг-англичан! Неслыханное дело! Как будто их здесь трудно сыскать. Так нет же, ему подавай белых! Двое уже померли от лихорадки, так у него хватило наглости заявить, что один бедолага не возместил стоимость проезда! Оставил при себе вдову и заставляет несчастную женщину отрабатывать долг! – Полковник покачал головой и жестом попросил слугу налить еще чаю. – Итак, что вас к нам привело, прапорщик?

– Направляюсь в Деогаум, сэр.

– Вообще-то, сэр, он заявился ради завтрака, – вставил Локхарт.

– Не сомневаюсь, что сержант вам уже что-нибудь предложил, а ко мне вы оба притащились за добавкой, а? – усмехнулся Хаддлстоун. – Вам повезло, прапорщик. Мы тоже направляемся в Деогаум. Так что можете ехать с нами.

Шарп покраснел.

– У меня нет коня, сэр.

– Нет коня? – Полковник повернулся к сержанту. – Элай, что скажешь?

– Что-нибудь найду, сэр.

– Вот и хорошо. – Хаддлстоун подул на чай. – Добро пожаловать в кавалерию, прапорщик.

Локхарт и впрямь отыскал двух смирных на вид лошадок местной породы, одну для Шарпа и другую для Ахмеда. Наблюдая, как прапорщик неуклюже вскарабкивается в седло, кавалерист с трудом скрывал усмешку. Что касается Ахмеда, то он продемонстрировал чудеса ловкости: вспрыгнул, пришпорил своего скакуна голыми пятками и с радостным гиканьем пронесся по кругу.

Вскоре весь полк выступил маршем на север. Шли неспешно, чтобы не утомлять без нужды лошадей. Через некоторое время Шарп поймал себя на том, что думает о Клер Уолл, и в душе его шевельнулось чувство вины перед Симоной Жубер, молодой вдовой-француженкой, оставшейся в Серингапатаме. Он отправил ее на юг с конвоем, снабдив письмом к своему другу, майору Стоксу. Они уговорились, что Симона будет ждать Шарпа в Серингапатаме до окончания войны с маратхами. И вот теперь ему следовало как-то предупредить молодую женщину о своем скором возвращении в Англию. Захочет ли она поехать туда с ним? И захочет ли он сам брать ее с собой? Четкого ответа ни на один из этих вопросов у Шарпа не было, однако прапорщик чувствовал свою ответственность за судьбу француженки. Конечно, можно было бы просто поставить женщину перед выбором, но в том-то и дело, что, столкнувшись с необходимостью что-то решать, Симона обычно терялась, раскисала и ждала, когда решение примет кто-то другой. Так или иначе, но предупредить ее следовало. Может быть, она и не пожелает ехать в Англию? С другой стороны, что еще ей остается? Родственников в Индии у нее не было, а ближайшее французское поселение находилось далеко от Серингапатама.

Невеселый круг размышлений оборвал громкий оклик сержанта Локхарта.

– Видите?

Шарп вскинул голову.

– Вижу что?

– Там, впереди. – Сержант протянул руку, и Шарп, приглядевшись, рассмотрел сквозь поднятую первым эскадроном завесу пыли вздымающиеся отвесно кручи. Нижние склоны гор поросли лесом, но выше, там, где деревья кончались, не было ничего, кроме простершегося от горизонта до горизонта серо-бурого камня. И на самом верху одного из выступов темнела полоска крепостной стены с воротной башней. – Гавилгур!

– И как, черт возьми, мы собираемся его атаковать? – спросил Шарп.

Сержант рассмеялся.

– А мы и не собираемся! Это дело пехоты. Считайте, что вам повезло, сэр, оказаться в обозе вместе с Торрансом.

Шарп покачал головой.

– Нет, Элай, мне надо обязательно попасть туда.

– Почему?

– Там прячется один мерзавец, – ответил Шарп, не сводя глаз с отвесного склона. – Зовут его Додд. Этот ублюдок убил моего друга.

Локхарт наморщил лоб, словно силясь вспомнить что-то.

– Не тот ли Додд, за которого обещано семь сотен гиней?

– Он самый. Только мне награда не нужна. Хочу увидеть этого ублюдка мертвым.

– Я тоже, – мрачно сказал сержант.

– Ты?

– Ассайе, – коротко объяснил Локхарт.

– Что случилось?

– Мы атаковали его полк. Они как раз разделывали под орех Семьдесят четвертый, так что нам повезло застать их врасплох. Прошлись по всей шеренге и отбросили, но дюжина наших парней остались без лошадей. Остановиться мы не могли – пришлось отбивать их кавалерию, так что вернулись, когда бой уже закончился. И нашли своих. Им всем перерезали глотки. Всем.

– Да, такое в духе Додда, – согласился Шарп. – Предатель любил сеять вокруг себя страх. Напугайте солдата, сказал однажды Додд, и он уже не сможет драться.

– Так что я, может, пойду в Гавилгур с вами, – кивнул Локхарт.

Шарп покачал головой.

– Кавалерию в настоящую драку не пускают.

Сержант ухмыльнулся.