КРЕПОСТЬ ТЕЛЬЦОВ

– Ах, да, – Яссену достало сил кивнуть. – Проклятый глупец. Я чуть не умер, вдалбливая простые истины в его солдафонскую башку! Общение с дураками выматывает почище самого тяжелого труда…

Замолчали. Шакр, сделавшийся на старости лет несносным болтуном, на этот раз не проронил ни звука, и Яссен был несказанно благодарен слуге за эти несколько минут тишины.

– Ночь… – промолвил жрец. – Там горит что-то… – он скосил глаза к окну, к алым всполохам, плясавшим на стеклах.

– Инородцы забаррикадировались на рынке, – голос привратника был едва слышен. – Говорят, сражаются как демоны.

– Еще б им не сражаться, – зло хмыкнул Яссен. – Цепляются за жизнь, песьи дети… Хвала богам, что я не отпустил сегодня Найану. Она все еще дуется, а? Не отвечай, я знаю. Дуется, вздорная девчонка, раз не явилась ко мне. Но это ничего… Пусть дуется, лишь бы была в безопасности. Верно я говорю, Шакр?

Вместо ответа из горла привратника вырвался лишь сдавленный хрип.

– Чего ты там мычишь? – поморщился Яссен.

Что-то буркнув, слуга принялся поправлять одеяло.

– Оставь, – велел жрец. – Не настолько я плох, чтоб нянькаться со мной как с умирающим. И знаешь… кликни на кухню, пусть принесут поесть. А я… я пойду навещу мою красавицу…

Если бы Яссен чувствовал себя хоть немного лучше, он заметил бы, как Шакр затрясся всем телом после этих последних слов. Но у жреца было больше бравады, чем действительных сил, чтобы осуществить намеренья. Сбросив одеяло, Яссен попытался сесть, и тотчас со стоном рухнул обратно на ложе. Комната поплыла, и старик едва снова не погрузился в забытье.

– Что же ты делаешь! – сквозь гул в ушах расслышал Яссен голос привратника. – Лежи. Лежи! Зачем скачешь, как молодой теленок!

«Одна мумия баюкает другую мумию», – подумал Яссен. – «Будь проклята старость!»

– Лежи! – повторил Шакр. – Ты все еще хочешь есть?

– Желчный старикашка! – проворчал жрец. Он не видел Шакра – тот хлопотал где-то рядом – звон посуды, журчание воды… – Хорошо, буду валяться здесь как придорожный камень. Но будь добр, пришли эту капризулю, мою дочь. Пусть поцелует отца на ночь.

Посуда звякнула особенно громко. Из темноты донесся глухой голос Шакра:

– Она спит, господин. Проплакала весь день, умаялась и спит…

– Вздорная девчонка, – ласково проговорил Яссен. – Ведь достанется же какому-нибудь бедолаге такое счастье…

– Да будут боги милостивы к ней, – еще глуше проговорил слуга. – Выпей, господин, тебе надо поспать…

Яссен увидел пиалу с каким-то снадобьем, протягиваемую привратником.

– А что это ты сегодня не своим делом занят? – подозрительно спросил жрец. – Где Шималь? Где Тайла?

– В городе, – пробормотал Шакр. – Побежали смотреть на пожар, глупые бабы.

– Глупые бабы, – повторил за ним Яссен, принимая питье. Сделал глоток, другой. – Глупые ба…

Когда хозяин уснул, Шакр вышел на цыпочках и затворил дверь. Поплелся к домашнему алтарю, заглядывая по пути в пустые комнаты. Кроме него и Яссена в доме не было ни души: вся челядь отправилась в город искать молодую госпожу. Рухнув на колени перед алтарем, старик затрясся в рыданиях, не в силах вымолвить ни единого слова молитвы.

Глава двадцать пятая

Восточная граница Земли тельцов, горная дорога между лагерем Объединенной армии и городом Арисса. Вечер первого дня Арисской ярмарки.

Всю дорогу Михашир изобретал казни для Рикатса. В ход шло все – сажал лучшего друга на кол, привязывал голым возле осиного гнезда, изжаривал на углях, и много чего еще проделывал с жирной тушей беспутного военачальника, бросившего армию в самый ответственный момент ради химерической выдумки.

Ехавший рядом Лоот судя по всему был занят тем же. Насупившись, он бормотал что-то себе под нос, и время от времени разражался такими проклятьями, от которых богобоязненному Михаширу становилось не по себе. Тогда Михашир придерживал коня, разворачивался, и делал круг-другой, объезжая войско.

Хотя, – это прекрасно осознавали оба полководца, – войском их отряд мог назвать только человек с очень богатой фантазией. Его костяк составляли тельцы, около тысячи копий. Эти шли в охотку, осознавая, что возвращаются на родину, и потому упрямо преодолевая все тяготы пути. Следом плелись сотни две лучников из Земли стрельцов. Эти выглядели как бездомные собаки, гонимые и презираемые всеми. Глядя на них, Михашир размышлял о том, что если его армии удастся каким-то чудом одержать победу, весь народ стрельцов на долгие десятилетия а может и на века приобретет дурную славу предателей.

Замыкали шествие шесть сотен скорпионов. Они смотрели не столько вперед или под ноги, сколько оглядывались назад, будто высматривая в туманной дымке убегающую родную землю, будто спрашивая себя: какая нелегкая понесла нас туда, где скорпионам места нет, и не будет!