Крепостная маркиза

– Наверное, ты права. Спустимся туда завтра…Ты, Агриппина, только вот что скажи: Эмиль, как думаешь, на золото падок? Ну, к примеру, если бы он увидел у кого‑то много денег или драгоценностей, мог бы ради них убить человека?

Агриппина, надо отдать ей должное, не стала отвечать не подумав. Некоторое время что‑то прикидывала мысленно так и сяк, рассуждая сама с собой, и наконец проговорила:

– Думаю, не смог бы. Он для Флоримона вон какие огромные деньжищи получал. И всегда знал, где хозяин их держит. Эмиль мне сам об этом рассказывал… Нет, он совсем другой… Он любит, чтобы над ним кто‑то стоял и всё за него решал, как ему жить, что делать. Понимаете, Эмиль послушный: скажут пойти, пойдёт, надо женщину… взять, возьмёт. Иной раз я даже злюсь – что же у него своих желаний никаких нет!

– То есть ты считаешь, для мужчины это черта не из лучших?

– Думаю, для мужчины‑аристократа, который должен своим домом и хозяйством управлять, это недостаток. Жена в таком разе должна всё в свои руки брать. А вот как слуга… Думаю, лучше и не надо.

Бывшая крепостная в который раз удивила Соню.

Она умнела прямо на глазах. Раньше её рассуждения о жизни были похожи на рассуждения служанки, а теперь – на рассуждения зрелой женщины прямо‑таки не простого звания. Неужели на неё так подействовало замужество? Или в Агриппине от роду было заложено такое вот умение чувствовать момент и быстро всему учиться, чтобы ему соответствовать?.. Ну и дела!

Соня вынула из кармана колоду карт – время от времени она покупала новую, пока прежняя не истрепалась, – и ловко перебросила с руки на руку. Так в последнее время ей легче думалось. На неодобрительный взгляд Агриппины она не обращала больше внимания.

И решила: раз девчонку всё‑таки удалось уломать, то стоит её посвятить в некоторые подробности дела.

– Тогда слушай. Мое дело сказать, а ты уж решай сама. В общем, так: ты помнишь, когда в дедовой лаборатории я тебя заставила вымыть конторку?

– Помню. Пылищи было! Два раза пришлось воду менять.

– Там я нашла дневник деда…

Соня решила не вдаваться в подробности, не рассказывать про письмо, которое оказалось в руках покойного графа Воронцова, и вообще, как она пришла к мысли, что у маркиза де Баррас может быть нечто, принадлежащее её деду. Теперь это было не главным.

– В общем, дед в нём неоднократно упоминал своего друга‑француза, а также и его фамилию. Но главное то, что маркиз вместе с дедом наладили производство золотых слитков, в которое князь Еремей Астахов вложил почти все свои деньги…

– Значит, вот почему ваша бабушка и маменька бедствовали, – понимающе качнула головой Агриппина. – Они не знали, у кого эти деньги искать.

– Вот именно, дед же не собирался умирать во цвете лет, потому никаких распоряжений и не оставил. А маркиз, как человек порядочный, до моего приезда никому о золоте не говорил и вообще к нему не притрагивался. Считал, что оно ему не принадлежит. Вернее, ему одному не принадлежит. Наверное, он так бы и умер, никому ничего не сказав, если бы не приехала я…

– Значит, вы думаете…

– Я думаю, та яма, которую вы с Эмилем видели, не что иное, как люк, который вел из подземного хода замка.

– И тот… контрабандист, как мы думали, на самом деле воровал из подземелья это самое золото? – догадалась смышленая девчонка. Пардон, мадам маркиза.

– Да, – кивнула Соня. – И более того – мне кажется, что тот, как ты говоришь, контрабандист не кто иной, как Флоримон де Баррас. И никакое не привидение, а именно он, из‑за Эмиля, выдернувшего бревно, оказался запертым в подземелье. И не мог потом найти выхода. Точнее, он его мог и найти, но не знал, как открыть потайной механизм, закрывающий дверь.

– Господи, страх‑то какой… Вы хотите сказать, ваше сиятельство, что сейчас в подземелье лежит мертвый Флоримон де Баррас, нечаянно убитый собственным слугой? Я как чувствовала! В таком случае ни за что туда не полезу! Мертвяков я с детства боялась.

– Опомнись, мадам маркиза, ты же христианка. Неужели тебе удастся спокойно спать, зная, что тело твоего… пасынка валяется непогребённым?

Агриппина судорожно всхлипнула.

– А может, его там нет, Флоримона?

– Тогда тем более нам нечего бояться. Возьмём с собой Эмиля, свечей побольше…

– Факел.

– Хорошо, и факел. И спустимся вниз. Это надо сделать в любом случае. Если Флоримон не успел все вывезти, то мы с тобой разделим поровну оставшееся золото, и тогда на него ты сможешь привести в порядок замок, купить себе выезд, завести нужное количество прислуги…

– Трудно мне будет к такому привыкнуть: я и… прислуга, – заметила Агриппина. – Кухарку вон прислали, а я всё норовлю по привычке то картошку чистить, то резать что‑то… А ещё я думаю, ваше сиятельство, не стоит вам этого делать.

– Что мне не следует делать?

– Делить золото между нами. Тем более поровну. Хотел бы маркиз Антуан, чтобы мне оно досталось, сказал бы, а то ведь сохранил в тайне. Уж если, как вы говорите, он сыну о том не сказал… Значит, оно ваше и князя Николая Николаевича.

– Агриппина, – изумилась Соня, – ты отказываешься от золота?