Крепостной

Перед отъездом Николай, по совету Даниила, дал нечто вроде пресс-конференции. То есть согласился ответить на несколько вопросов набежавшей толпе местных газетчиков. Причём большинство примчавшихся было не журналистами и репортёрами, а издателями и владельцами. Типа репортёрам задавать вопросы Его Высочеству русскому принцу было не по чину… Так что в Питер они отплывали под восторженные вопли европейской прессы изливающие потоки славословия на «нового Давида», повергнувшего «Голиафа Европы». Некоторые газеты в своём раже дошли до того, что у их читателей складывалось впечатление, что Николай чуть ли не в одиночку выиграл всю битву и лично поверг Наполеона. Не английские, конечно…

А вот приём дома оказался, как уже упоминалось, неоднозначным. Нет, в порту их встретили восторженные толпы народу — европейские газеты читали и здесь, вот только ни императора, ни «государыни» на причале не было. Николая встречали два генерала — Аракчеев и Милорадович, а также «бабушка» — графиня Ливен. И улыбки у них были весьма кривыми, а на Даниила они вообще пялились весьма зло. Отчего у него засосало под ложечкой. Похоже, Ламздорф послал вперёд курьера с письмом, в котором изложил своё собственное мнение обо всём происходящим, и можно было не сомневаться, что по поводу Даниила оно было максимально негативным.

В Зимнем же разразился настоящий скандал. Причём, одной из причин его, насколько понял Даниил, оказалось то, что Николай посмел «затмить» Александра I в глазах европейской публики… Впрочем, долго бывший трубочист «скандал в благородном семействе» наблюдать не сподобился. Едва только увидев его «государыня» тут же закричала, что этот крепостной оказывает слишком большее влияние на её Le Petit Nicolas, из-за чего он и вырос таким непослушным мальчиком, что не отреагировал на грозное письмо брата-императора, которое привёз его воспитатель, и полез в самую гущу сражения. Где мог легко погибнуть! Вот же этому доказательство — он ранен! После чего Даниила тут же потащили в знакомом направлении — на конюшню. Несмотря на крики Николая, что его слуга нынче — английский дворянин…

Как бы там ни было — свою порку Данька получил. И без дураков. То есть на этот раз пороли по‑серьёзному. А спасся он лишь потому, что где-то на восьмом-девятом ударе на конюшню поспешно вбежал гвардеец, остановивший экзекуцию. Но спину ему успели располосовать знатно. Эвон — до сих пор не прошло.

— Прошка!

— Здеся, Вашмилсть!- в дверь просунулась худая фигура служки. Ну да, у него теперь самого прислуга имеется. Ба-арином стал.

— Сани готовы?

— Сей секунд скажу запрягать…

Из конюшни его отволокли на этаж дворни и бросили там прямо на полу в каком-то чулане. Чуть отлежавшись, он поднялся и двинулся на кухню. Спину следовало обмыть и чем-нибудь смазать. Не дай бог грязь занесёт… здешняя медицина неспособна справиться с сепсисом от слова совсем.

— Чего припёрси-то?- неприязненно встретила его «чёрная кухарка», когда он сунул нос в дверь. В Зимнем его позиции были самыми слабыми среди всех тех дворцов, в которых за прошедшие годы квартировала «государыня» с семьёй — Павловском, Гатчинском и Зимнем. Иногда они ещё, правда, ненадолго заезжали в Елагин, но тот был слишком ветхим для комфортного в нём проживания, а денег на ремонт выделить пока всё не получалось. Война… Так вот в Зимнем были свои расклады, в которых Данилка находился на весьма низком уровне. Поэтому, когда они с Николаем жили здесь — он предпочитал особо не высовываться, крайне редко покидая выделенные юному Великому князю апартаменты.

— Горячей воды бы. Спину обмыть.

— В Неве сполоснёсси, — рыкнула она на него.- Чай не барин!

— Мне горячей надо, — покачал головой Даниил, — и кипячёной.

— А я тебе сказала…- начала кухарка, но тут в кухню через другую дверь влетела какая-то служанка, которую от двери, через которую появился бывший трубочист, не было видно, и прямо с порога заорала:

— Ой, Матвевна, чё я тебе расскажу! Слуга-то николаевский, ну который ране трубочистом в Павловке был, ныне дворянином стал. Его сам герцог англичанский прям на поле боя в ети принял. Мечом своим хрясь тому по морде — и всё! Дворянин! Тако у них в етой Англии положено… Токмо у него от того на морде шрам образовался… Ой!- в процессе торопливого рассказа она подбежала вплотную к кухарке и, заметив Даниила, резко остановилась, уставившись на него. Ну а взгляд кухарки метался от служанки к Даньке и обратно, задерживаясь на полосах от кнута на его плечах.

— Чего врёшь-то, — недовольно проворчала она, раздражённо поджав губы.- Какой он дворянин, ежели его пороли.

Служанка в ответ так же раздражённо дёрнула плечом.