Крепостной

После ужина Данька вздохнул и устало двинулся в кабинет, в сопровождении весьма воодушевлённого Михаила. Дело в том, что тот уже почти два месяца мучал его просьбами предложить какие-нибудь усовершенствования для артиллерии. Мол, ты умный — эвон, Николаю пулю подкинул, «штуцер быстрозарядный» с которым вы оба с братом при Ватерлоо отличились, да так, что сам герцог Веллингтон тебя в дворяне возвёл… ну так помоги другу-фельдцейхмейстеру! Ну чего тебе стоит?

Данька же всеми силами пытался увернуться от этой чести. Нет, про артиллерию он знал много. Куда больше, чем про те же винтовки или, там, металлические перья. Всё ж таки недаром он двадцать с лишним лет прослужил начальником отдела хранения артиллерийского вооружения и боеприпасов. И с подведомственной материальной частью пришлось разобраться, и по артиллерийским заводам поездить, и с умными людьми поговорить… Но это была другая артиллерия. Потому как самым старым образцом, с которым он столкнулся по службе, была знаменитая грабинская ЗиС-3. Все, что было старше к моменту его прихода на склады было давно списано и отправлено на переплавку. Поэтому ничего из того, что он знал более-менее хорошо, и о чём мог рассказать, на текущем технологическом уровне было просто невоплотимо. Совсем. Вообще. Нет, кое-что он знал и про более старые образцы. Например, про ту же пермскую «царь-пушку». Недаром он внуку про неё рассказывал. Или про пушку Барановского — самое первое в мире орудие с унитарным снарядом… Но лезть он в это не хотел. Никак. Даже в качестве «прожектёра» и советчика со стороны. Потому что стоит только раз что-то толковое ляпнуть — потом не слезут. А у него и без того времени нет. А вот проблем — куча… Но Михаил был неостановим.

— Ну что — давай, рассказывай что надумал? — весело заговорил Михаил, устраиваясь за его столом. Даниил вздохнул и, подойдя к шкапу с дверками, открыл его ключом и вытащил тонкую папку. Вернувшись к столу, он достал из папки пару листков и протянул Михаилу.

— Вот, всё что смог придумать.

Самый молодой из Великих князей и фельдцейхмейстер Российской армии тут же впился глазами в текст. В кабинете на некоторое время повисла напряжённая тишина, прерываемая только время от времени раздававшимся удивлённым хмыканьем Михаила.

Спустя пятнадцать минут он с задумчивым видом отодвинул листки и замер, уставя взгляд в тёмное окно. После чего снова хмыкнул и протянул:

— Да уж… Нет, со штатом батареи и тактической подготовкой всё понятно. Мы уже с Кутайсовым и Засядько посидели, подумали и в будущем году будем разворачивать учебную артиллерийскую бригаду и подавать прошение на высочайшее имя об организации специального артиллерийского училища… Впрочем, твои предложения по структуре училища, отбору кандидатов и сроку обучения от того, что мы надумали, довольно заметно отличаются… Так что над ними мы ещё подумаем. И кое-что, пожалуй, в проектах подкорректируем. Но вот остальное… Уж больно это всё как-то долго и муторно у тебя вырисовывается.

— А как ты думал? — пожал плечами Даниил. — Сам помнишь как мы поначалу с нарезной расширительной пулей мучались — и ничего сделать не смогли. Пришлось делать гладкоствольную. А к нарезной вернуться только через четыре года. И получилось только на английской винтовке, калибром на одну шестую часть менее, чем у нашего пехотного ружья… Так и здесь. Хочешь что-то лучше — развивай технологии, — он сделал паузу, окинул Михаила испытующим взглядом и улыбнулся про себя. Уж больно этот молодой, статный мужчина выглядел озадаченным. А как ты хотел, милок? Раз — и достал из шляпы новую пушку? Как фокусник кролика… Так не бывает.

— К тому же пока ничего глобального делать не надо. Только эксперименты. Заведи при этом вашем новом училище и учебной бригаде испытательный полигон, подбери в его штат людей, которым это интересно — и вперёд! Пусть десяток образцов окажутся никуда не годными, на одиннадцатом всё получится… Только надо сразу, с первых шагов, наладить плотный контакт с артиллеристскими заводами. А то можно придумать пушку с выдающимися характеристиками, но стоимостью в крыло само… кхм… в целый фрегат, которую из-за этого никто никогда на вооружение не примет. Ну да я об этом писал…

С Михаилом они проговорили почти четыре часа. Его энтузиазм после прочтения написанного и состоявшегося разговора заметно поутих, но полностью не исчез. Так что спать Данька уполз несколько обеспокоенным… Но и подсовывать молодому фельдцейхмейстеру откровенную лажу дабы от него отстали — ему тоже совесть не позволила. Так что он честно написал почти всё, что смог припомнить полезного из того, что, хотя бы теоретически, можно было воплотить в этом времени. Ну, плюс-минус лет тридцать-сорок. То есть, в первую очередь, естественно, плюс… Ну да ничего — как-нибудь вывернемся.