Крепостной (СИ)

На обед… то есть уже ужин у них был плов. У бывшего майора это было одной из «коронок». Так-то кухня в их семье лежала полностью на Марьяне, но он так же умел готовить несколько блюд — во-первых, шашлык… в их среде это всегда было исключительно мужским блюдом! Во-вторых — этот вот самый плов. И, в-третьих — пельмени. Они у них в семье вообще были семейным делом. Когда дети были маленькими, то в начале декабря, когда у них на Урале начинались устойчивые морозы, они забивали свинью, телка… ну, или, покупали телятину на рынке в соседнем городке, потом Анисим проворачивал на ручной мясорубке фарш, затем вместе с Марьяной замешивали тесто (одна она бы не справилась — теста готовили целую бадью) и садились всей семьёй лепить пельмени. Долго. И много. Полторы, а то и две тысячи. Считай на всю зиму. Пельмени складывались на большие деревянные подносы и выносились в сарай, под крышу, где застывали на морозе и так и лежали до весны… Так вот, здесь он не только сам время от времени делал плов, но и обучил этому кухарку, в качестве которой он забрал из дворца ту самую девку-посудомойку, что выхаживала его после порки, а затем поставляла ему слухи со всего дворца, и с которой они того… кувыркались. Без последствий. В этом деле бывший майор был вполне опытен, иначе бы у них с Марьяной не трое детей было, а штук пятнадцать. Уж больно они с ней любили это дело… Потому как с противозачаточными в СССР почти до самого конца были большие проблемы. Нет, презервативы и всякие такое типа резиновых колпачков и спиралей для женщин, вроде как было, но до их посёлка в уральской тайге ничего не доходило от слова совсем. Да и эффективность всего этого была весьма сомнительной. Ну, если судить по тому, что, фактически до 1990-х, главным средством купирования нежелательной беременности в Советском союзе был аборт^[34]. Причём, чаще всего криминальный. Потому что, несмотря на то, что в СССР он был вполне официально разрешён ещё где-то с начала 1920-х годов, отношение в обществе к тем, кто его делал было крайне негативным. А сделать аборт и оставить его в тайне можно было только подпольно. Так что ему пришлось научиться всяким хитростям от высчитывания сроков женских циклов до-о-о… всякого разного. Не будем углубляться…

Поначалу плов не оценили. Прошка так вообще ругался под нос и отказывался есть это блюдо из «басурманского семени»… Но потом распробовал. И теперь, когда его отправляли за продуктами, постоянно как-то химичил, дабы прикупить хоть немного риса. Даже если рис ему кухарка не заказывала.

После ужина Данька вздохнул и устало двинулся в кабинет, в сопровождении весьма воодушевлённого Михаила, Дело в том, что тот уже почти два месяца мучал его просьбами предложить какие-нибудь усовершенствования для артиллерии. Мол, ты умный — эвон, Николаю пулю подкинул, «штуцер быстрозарядный» с которым вы оба с братом при Ватерлоо отличились, да так, что сам герцог Веллингтон тебя в дворяне возвёл… ну, так помоги другу-фельдцейхмейстеру! Ну чего тебе стоит?

Данька же всеми силами пытался увернуться от этой чести. Нет, про артиллерию он знал много. Куда больше, чем про те же винтовки или, там, металлические перья. Всё ж таки недаром он двадцать с лишним лет прослужил начальником отдела хранения артиллерийского вооружения и боеприпасов. И с подведомственной материальной частью пришлось разобраться, и по артиллерийским заводам поездить, и с умными людьми поговорить… Но это была другая артиллерия. Потому как самым старым образцом, с которым он столкнулся по службе, была знаменитая грабинская ЗиС-З. Все, что было старше к моменту его прихода на склады было давно списано и отправлено на переплавку. Поэтому ничего из того, что он знал более-менее хорошо, и о чём мог рассказать, на текущем технологическом уровне было просто невоплотимо. Совсем. Вообще. Нет, кое-что он знал и про более старые образцы. Например, про ту же пермскую «царь-пушку». Недаром он внуку про неё рассказывал. Или про пушку Барановского — самое первое в мире орудие с унитарным снарядом… Но лезть он в это не хотел. Никак. Даже в качестве «прожектёра» и советчика со стороны. Потому что стоит только раз что-то толковое ляпнуть — потом не слезут. А у него и без того времени нет. А вот проблем — куча… Но Михаил был неостановим.

— Ну что — давай, рассказывай что надумал? — весело заговорил Михаил, устраиваясь за его столом. Даниил вздохнул и, подойдя к шкапу с дверками, открыл его ключом и вытащил тонкую папку. Вернувшись к столу, он достал из папки пару листков и протянул Михаилу.

— Вот — всё, что смог придумать.

Самый молодой из Великих князей и фельдцейхмейстер Российской армии тут же впился глазами в текст. В кабинете на некоторое время повисла напряжённая тишина, прерываемая только время от времени раздававшимся удивлённым хмыканьем Михаила.

Спустя пятнадцать минут он с задумчивым видом отодвинул листки и замер, уставя взгляд в тёмное окно. После чего снова хмыкнул и протянул: