Крепы

Устроившись в жестком кожаном кресле, Анна старалась не смотреть на входящих и рассаживающихся за столом военных. Оказалось, здесь не только немцы. Вошел русский полковник в форме времен Первой мировой, вслед за ним появился француз — судя по шпорам и усам, офицер наполеоновской армии. Галантно наклонившись, он поцеловал Анне руку; русский полковник сдержанно кашлянул. Анна почему-то ощупала карман своего плаща.

Председательствовал фашист — лысый толстый генерал в черном мундире. Глаза у генерала были очень маленькие, коричневые и торчали как две спичечные головки, а сухие губы при каждом слове сминались, как маленький листик бумаги. На груди его поблескивал железный крест. Покончив с формальным приветствием и представлением присутствующих, генерал обратился к карте. Он воткнул в ее центр флажок и начал:

— Решено провести операцию здесь. Прекрасное место: бетонный бункер пять метров глубиной, доты, как видите. — Указка бродила по карте. — Стопроцентная безопасность. Вот здесь мы разместили артиллерию, здесь — живая сила, со стороны леса прикрывает кавалерия… — Он перевел взгляд с карты на Анну. — Медицинское оборудование уже внизу, — сказал он, и полоска его губ стала совсем тоненькой. — Мы разместили его в бункере.

— Почему не в деревне?

— Многим здесь ваш план не нравится. — Генералу ее вопрос пришелся не по вкусу, и спичечные головки его глаз заметно позеленели. — Посудите сами, нужно было пятьдесят четыре добровольца, а на данный момент вызвалось всего двадцать четыре… Разве это нормально для дисциплинированной армии? Так что, во избежание инцидентов…

— А вы разве не хотите попробовать? — спросила Анна, чувствуя в кармане под пальцами сильное шевеление. Она пыталась побольнее придавить противного лилипута.

— Нет, предпочитаю оставаться мертвым. Кроме того, возникла еще одна проблема. В деревне умер человек!

— У вас в деревне?

— Да, но не это главное. Главное то, что на похороны прибыли трое.

— Живых?

— Живых всего двое: сын покойной и молодой человек — они привезли с собой механическую женщину. Мы опасаемся инцидентов. Наши силы не рассчитаны на живых.

Вырвавшись из кармана, лилипут пролез между пальцами Анны, перепрыгнул с ее колена на угол стола и, сложив ручки маленьким рупором, закричал:

— Их нужно убить!

— Что это? — спросил француз и брезгливо прикрыл нос кружевным платочком. Сабля его нервно звякнула под столом. — Это ваше, мадам?

— Это мое начальство! — сказала Анна, подавив усмешку. — Мне кажется, он прав: могут быть накладки. Если у вас нет средств изолировать живых, то он прав!

VI

Лес кончился глубокой сырой низиной. Когда Алан Маркович, промокнув по колено, преодолел это, казалось, последнее препятствие, солнце над головой уже разгоралось, и в его свете заблестели по левую руку вдалеке серебряные нити проводов высоковольтной линии электропередач. Легко ступая, Олег шел впереди. Они почти не разговаривали друг с другом.

Олег знал все, что было известно отцу, но отношение мальчика к происходящему было другим. Может, он воспринимал все иначе потому, что был мертв, а может, просто потому, что был еще ребенком.

Алан Маркович остановился и, прикрыв глаза ладонью, огляделся по сторонам. Он поискал взглядом деревню и нашел ее неожиданно рядом. Дома оказались в каких-то трех-четырех километрах слева.

— Пошли!

Без единого слова Олег повернулся на сорок градусов и так же легко зашагал по мокрому полю. Алан смотрел на сына. Олег сделался уже полупрозрачным, он исчезал, растворялся в солнечном свете. Заканчивалось действие цветка. Приложив пальцы к носу, Алан втянул воздух — бесполезно. Он лихорадочно рылся в карманах плаща. Мальчик обратился уже в невесомое облачко, когда на ладони Алана Марковича оказалась розовая таблетка. Как она попала в карман? Когда? Та ли это таблетка? Он не стал особенно задумываться, сунул ее в рот и для скорости раздавил зубами.

Прогудел самолет. По полю мелькнула крылатая тень. Задрав голову, Алан Маркович увидел на широких коричневых крыльях изображение свастики.

«Немцы, — подумал он. — Значит, я все-таки правильно вышел…»

Олег стоял рядом и смотрел на отца. Мальчик был отчетливо виден — заострившееся от усталости детское лицо выражало удивление. Прошел низко над головой еще один самолет. В горле Алана Марковича возникла знакомая сухость — наверное, таблетка лежала в кармане со времени проклятой командировки. Голова кружилась, и мелькнувшая стрелою вниз черная тень показалась просто чернотой в собственных глазах.

В следующую секунду Олег упал. Черная тень, обернувшись птицей, ударила клювом ему в голову и взмыла. Еще одна птица, разворачиваясь в воздухе, прицелилась клювом в широко раскрытые детские глаза.

— Нет! Нет! — закричал Алан Маркович и, размахивая руками, кинулся к сыну.

Олег уклонился, и удар пришелся ему в плечо. Вокруг стало тесно и шумно от распахнутых крыльев. Разгребая руками клубящиеся теплые перья, Алан шагнул к мальчику. Один из клювов ударил его в спину, и Алан вскрикнул.

— Папа, мне больно! — сказал Олег. — Папа…

Сорвав с себя плащ, Алан Маркович укрыл сына.