Крепы

Это не было констатацией факта, это был вопрос, обращенный к лысому человеку, сидящему за столом, вопрос с нажимом. Я сам никакого вахтера не видел и, когда главный инженер поперхнулся от смеха, перестал что бы то ни было понимать. Длинные пальцы Арины Шалвовны настойчиво дробили по столу в ожидании ответа.

— Это робот, — сказал главный инженер. — Наша продукция. Вообще-то не полагается… Но вахтер месяц назад умер. Был у нас такой пьяница, Ипполит Карпович, правда, лет ему было девяносто шесть, по возрасту, как говорится, умер… А человека на его место не найти, в нашем городе безработных нет… Ну, наши ребята начирикали оригинальную программу и вот — посадили робота…

— Хорошеньких вы роботов выпускаете! — сказала Арина, забирая свое удостоверение и складывая его пополам.

— Да уж стараемся, чтобы от людей не отличались. Престиж фирмы держим.

Достоинства своей продукции он все же преувеличивал. Когда мы выходили, я специально посмотрел. За столиком возле двери действительно сидел механический человек. Вне всякого сомнения, это было последнее слово нашей отечественной электроники. На нем была форменная куртка, белая рубашка, галстук, на голове зеленая фуражка с золотой кокардой.

В полутьме, на бегу действительно можно было перепутать, но посмотришь внимательно — и сразу видно: лицо грубоватое, плохо прорисованное, руки спрятаны в белые перчатки и все движения как бы замедлены. Он излишне плавно поднимался со своего стула, излишне подчеркнуто кивал. Подобно главному инженеру, я чуть не подавился со смеху.

— Позвольте поцеловать даме ручку? — спросил он голосом с преобладанием низких частот.

— Целовал, милый, ты забыл! — уже без злобы парировала Арина Шалвовна, толкая наружную дверь.

— Простите, — с опозданием прогудел робот у меня за спиной. — Мадемуазель.

III

Действительно, на каждом доме без исключения красовалась табличка, оповещающая, что перед нами памятник архитектуры. Выполненные в едином стиле маленькие мраморные квадраты с выбитыми на них золотом годами и прочей атрибутикой были пристроены таким образом, что неизбежно привлекали к себе внимание. Мне показалось, что в некоторых случаях таблички укреплены напрасно: обычное здание, стандартный бетон, кирпич, железо, стекло, а справа от подъезда четырехугольное белое пятно — мраморный квадратик. То ли в этом доме кто-то когда-то произнес речь, то ли просто заходил в гости. Несолидно!

Мой план избавиться от сослуживицы торжественно провалился. И дистанцию не удалось сохранить. Без всякой цели мы бродили по городу, я все время старался приотстать, но Арина улучила момент и взяла меня под руку. Все-таки у нее были красивые ноги и приятный голос. Она шла рядом и в красках расписывала квартиру своей двоюродной сестры:

— …Все пять комнат в цветах, везде цветы, на подоконниках, на стенах, в лоджии, и даже в ванной стоят белые розы, представляете?! Нет, это нужно увидеть, белые розы перед зеркальной стеной!

Потом выяснилось, что я еще и виноват. Бежал, оставив ее у закрытой двери, а за дверью — никого. Конечно, она нашла ключ и открыла квартиру, конечно, на столе лежала записка, но моей вины это не умаляло.

— …Представляете, она написала, что будет только завтра утром! Столько лет не виделись!… Задержалась за городом по долгу службы… Представляете, так и написала: «по долгу службы»?!

— Она что же, одна живет в таких хоромах? — вежливо спросил я.

— Почему одна? — возмутилась Арина. — С мужем! Вот детей у Ларочки нет, хотя она и старше меня на два года.

Казалось, мы только что вышли с завода, а я уже знал, что семь бульваров делят город на восемь почти равных частей и все семь были продолжением аллей небольшого парка в центре. Обилие бронзовой и мраморной скульптуры, разноцветные свежевыкрашенные скамьи и тишина, как ночью. Мы медленно брели по одному из бульваров. Было безлюдно, прохожие попадались очень редко. Все было против меня: ветерок, шелест листвы, звук наших шагов.

«А ведь действительно, — подумал я про себя. — Главный инженер прав: такое впечатление, что все на работе».

— Посмотрите-ка! — воскликнула Арина.

На широкой зеленой скамье спал человек. По хриплому дыханию, вырывавшемуся из широко разинутого рта, нетрудно было понять, что он пьян.

— А вы говорили, бездельников нет! — поморщившись, сказала Арина.

Отметив про себя, что ничего подобного не говорил, я осторожно толкнул пьяного в плечо, тот мгновенно проснулся и сел. Он смотрел на меня слезящимися глазами, продолжая все так же шумно дышать. Это был очень старый человек, костюм неприятно провисал на худом теле, во все стороны торчали седые патлы… Ему было, наверное, не меньше ста лет. Он смотрел на меня, пытаясь понять, чего же от него хотят?

— Идите домой, дедушка, — сказал я. — Отсюда вас в милицию заберут.

Я представил себе, как мы с Ариной Шалвовной потащим сейчас этого престарелого пьянчугу к нему домой, и мне стало противно. Но никого никуда тащить не пришлось. Неожиданно рядом возникла маленькая тощая старушка, она покивала нам, схватила старика за плечи и как-то очень быстро и легко поставила его на ноги.