Крещатик № 91 (2021)

Но что есть истина? Ответа не даёт
И побродяжка в голубом хитоне,
А между тем, беснуется народ,
Потеют прокуратора ладони.

Вот руки он умыл, и сам душой не здесь,

А там, где, осенен зарею золотою,
Сияет вечный Рим. И христианство – смесь
Семитской жалости с арийской прямотою.

Ну, а сейчас визит к Сатанаилу.

Он постарел, однако, и ему
С Творцом уже бороться не под силу
И холодно на даче одному.

Поскольку я ещё чего-то стою,

И вся душа не спалена дотла, —
Согрет его угрюмой добротою,
Забвеньем причиненного мне зла.

Ложь

Становится необходима,
И, хоть «святой» её зови,
Наглеет, не проходит мимо,
Царит в душе, живёт в крови.

И одиночество – не отдых,

Лжёшь и себе, что ни скажи!
Лишь иногда, в больших невзгодах,
Освобождаешься от лжи.

А не уходит, льнёт к порогу,

Ждёт, жадно вслушиваясь в тишь,
Что вновь покличешь на подмогу,
Но ты страдаешь и молчишь.

«Ну, вот, из расы низшей…»

Ну, вот, из расы низшей —
Хохдойча торжество.
Немецкой речи Ницше
Учился у него.

И снежный Север искрист,

И нежен Иордан,
И элегантный выкрест
Вам в наказанье дан.

Вдруг ветер от Ливана

На рейнский звукоряд
Дохнёт благоуханно,
И пальмы шелестят.

Как царский гнев смиряли струны,

Припоминал, касаясь струн,
Былой арфист и пращник юный,
Седой пред Господом плясун.

И сын был тоже музыкален,

Он хорами наполнил храм.
Еще из пепла и развалин
Они взывали к небесам.

Но времени поток немалый

В каком-то бытии втором
Кимвалы превратил в цимбалы,
Лихим припевом сделал гром.

На конкурсах рыдали скрипки,

И, бодр и затаенно сир,
Заветной арфы отзвук зыбкий
Вливался в лагерный ревир.

Бакунин

Бакунин. Не было с ним сладу.
Когда в Саксонии он жил,
На дрезденскую баррикаду
Поднять Мадонну предложил.

И в Богоматерь Рафаэля

Послав ядро, примкнув штыки
И в лики ангельские целя,
Пошли бы прусские стрелки.

Она бы в грохоте обстрела

На битый мрамор и гранит,
На мировой пожар смотрела,
Как, может быть, сейчас глядит.

«В ночь перед их переселеньем…»

В ночь перед их переселеньем
Трудился горцев общий сбор,
И в ссылке новым поколеньям
Передавалась тайна гор.

Вода исчезла, стало сухо.

Лишь избранным в пустом краю
Благоволенье злого духа
Дарило редкую струю.

И пришлые в своей печали,

Конечно, знали, руки чьи
Все родники замуровали,
Под глыбы спрятали ручьи.

И эти водяные жилы

Хозяев ждали много лет,
Чтоб ливнем неизбывной силы,
Ликуя, выбежать на свет.

Переулок