Крещение

Генералу было неловко и не хотелось выполнять данный как приказ совет лейтенанта, и уж совсем было обидным слово «целехоньким», но иного выхода не было, взялся за неразработанную ручку на дверце, а шофер все норовил включить скорость, и под кабиной скрежетало, обламывалось вроде. Наконец генерал открыл дверцу и вышел на дорогу.
Машина сорвалась с места, автоматчики едва успели переметнуться через борт — один упал, другой на него, — оба скатились в канаву.
Охватов сразу увел генерала за кусты шиповника, а на дорогу, где только что стояла машина, упал легкий снаряд. Второй брызнул насыпным бруствером окопчика перед лицом пехотинца, и пехотинец обвял, осел в своей ячейке под издырявленной пилоткой. Шофер почти развернул машину, когда у переднего колеса лопнул третий снаряд, и все разом смолкло, только что-то исходно шипело и вытекало из машины.
После короткой паузы по обороне стали жарить все три танка.
Снаряды летели с резким и стремительно-сильным звуком, но рвались тихо, будто за кустами солдаты выбивали свои пыльные шинели.
Охватов не знал, как вести себя при генерале; надо бы лечь на землю: обстрел густел, и нельзя было оставлять генерала на высотке.

— По-за кустами, товарищ генерал, к канаве, еще успеете. Уходить надо.

— А вы что на самом пупке? Кто вас тут поставил?

— В заслоне мы, товарищ генерал. Майор Филипенко поставил. Командир полка.

— Знаю вашего командира полка: хороший, боевой командир. — В кустах рядом разорвался снаряд, и осколок чиркнул по щеке генерала; тот запоздало ойкнул, заслонился ладонью. Не сразу нашел карман. Зажав щеку носовым платком, совсем простым и душевным голосом попросил: — Выведи в тыл, лейтенант, и подержитесь немного. Какая чертовщина вышла.

Охватов побежал к канаве, генерал — за ним. Когда
Охватов припадал к земле, пережидая свист очередного снаряда, генерал ненастойчиво, по-свойски торопил:

— Давай, давай — бог не выдаст, свинья не съест. Какая чертовщина, однако.

За перевалом высоты, уйдя с глаз немцев, генерал неаккуратно лег на скос канавы и, бледный, осунувшийся, с небольшой точеной головкой — фуражки на нем не было, — совсем ровней показался Охватову, который участливо глядел на генерала.
Тот перехватил эту жалость в глазах лейтенанта и опять просто повинился:

— Влопался я было. И так бывает. Не этому учился последнее время. Обходов, помнится?

— Охватов, товарищ генерал.

— Обход, охват… Давай, значит. — И генерал вдруг обнял Охватова за плечи: — Спасибо тебе.