Крещение Киевской Руси

Идея теократии заложена уже в «ключах от неба», из-за которых Рим так держался за «князя апостолов». Августин углубил разделение между землей и небом, введя понятие предопределения. Не все люди могут обрести спасение, поскольку часть их изначально предопределена к погибели. «Царству сатаны» — земному государству — Августин противопоставляет «Царство божие». На земле оно представлено только церковью, вне которой не может быть спасения.

Резкое разделение духовенства и мирян в католичестве, в конечном счете, восходит именно к учению Августина. Позднее в реформаторстве, особенно в кальвинизме, идея предопределения будет доведена до крайности, полностью исключающей возможность спасения от рождения обреченных на погибель. От Августина идет и идея преимущества веры перед знанием, иррационализм, преодолеть который попытается Фома Аквинский (1225–1274) — основатель так называемого томизма и позднее неотомизма (от имени богослова).

Притязания на первенство побуждали римских епископов искать и какой-то соответствующий титул. Епископ Марцеллин (296–304) первым назвал себя папой. «Отцом», «батюшкой» обычно называли себя епископы на Востоке, и римский епископ использовал греческое обозначение этого понятия в качестве титула. Правда, утвердился этот титул за римскими епископами лишь с VI века.

Реальных оснований под притязаниями римских епископов пока было еще очень мало. На соборах, неоднократно собиравшихся на протяжении IV столетия, Восток неизменно представлен был большим числом епископов, нежели Запад. Да и основные богословские споры шли все-таки на Востоке, где сильнее сказывались традиции античной и эллинистической науки и философии. Далеко идущие последствия имел спор, возникший в начале IV века в Александрии.

Для раннего христианства неизменно сложной была проблема установления субординации единого Бога, Творца вселенной, и его Сына Христа. Под влиянием платонизма и затем неоплатонизма[17] многие богословы отводили Христу второе место в трехчленной формуле: Бог — Логос (то есть Слово, Разум), как связующее начало между Богом и миром, человечеством, и мироздание в его духовной сущности. В платонизме уже была своеобразная божественная трехчастность. Но там эти компоненты как бы размещались по трем ступеням. Предание о Христе-богочеловеке вроде бы бесспорно ставило Бога-Сына на вторую ступеньку или даже вообще низводило до положения мессии, божьего посланника. Но такая трактовка могла восприниматься как принижение роли того, чьим именем назывались последователи нового вероучения. Поэтому неизменно сохранялась тенденция во всем уравнять Бога-Отца и Бога-Сына. Так появилась версия единосущной Троицы, где третья ипостась отводилась Святому Духу. Версия эта пока нигде не утверждалась, но получала все большее распространение. Именно против нее и выступил в 318 году александрийский священник Арий (ум. 336), давая Троице фактически неоплатоническую интерпретацию, то есть возвышая Бога-Отца над Богом-Сыном, а последнего над Святым Духом.

Решительным противником учения Ария выступил Афанасий Александрийский (ок. 295–373). Он написал ряд посланий против ариан, добивался искоренения ереси. Но, по существу, рациональных аргументов в его распоряжении не было, и «единосущность» он обязывал принять на веру, отнеся к таким мистическим понятиям, которые человеческому разуму недоступны.

В само понятие «единосущность» вкладывалось существенно различное содержание. В понимании того же Афанасия Александрийского главным было отличие божественного от небожественного, и за единосущностью стояло представление о божественной природе трех ипостасей без четкого обозначениях их взаимоотношения между собой. В таком виде «единосущность» включалась в Символ веры, принятый Никейским собором 325 года, причем с ним соглашались и некоторые сторонники Ария. Тем не менее, собор осудил Ария. Его самого и группу наиболее упорных последователей выслали в Иллирию, которая позднее и станет одним из главных центров арианства. Император Константин Великий сначала поддержал никейцев, но критика Афанасием его притязаний на цезарепапизм, то есть на соединение в одних руках светской и церковной власти, толкнула Константина на соглашение с арианами. Собор в Тире в 335 году осудил никейский Символ веры.