Крещение Новгорода. Часть 2

– Я знал твоего отца, Василий, – вымолвил старый скандинав, – и я понимаю, почему ты так ненавидишь этого Вахрамея.

– Я должен уничтожить его, – отвечал Василий, – а вместо этого я застрял здесь без дела.

– Думаю, здесь найдётся много дел тебя и твоих людей. Скучно не будет. В конце концов, нельзя же жить одной местью, Василий. Иначе однажды ты отомстишь всем, но уже не будешь видеть смысла жить дальше. Или ещё хуже, погубишь себя напрасно в бессмысленном кровопролитье.

Князь Владимир в случае необходимости умел действовать радикально. Никто и подумать не мог, что он весь Новгород до зимы оставит без богатырей. Как уже повелось, богатыри обитали на разных заставах, а небольшое их число всегда должно было оставаться в городе, будь то Новгород или Киев. И как правило вместе с ними оставался и воевода, а если он тоже уходил, то оставлял кого-то вместо себя. Теперь же получалось, что вся богатырская дружина вместе с воеводой засела на одной заставе, и причём не на новгородской, а совершенно на чужой земле. Теперь богатыри вынуждены были прозябать в маленьком городке Владимире, который скоро наводнился знатью с разных концов Руси. Каждый дружинник кичился своим положением и относился к богатырям как к низшему сословию. С трудом Сигурду удавалось удерживать знать в подчинении. Он, будучи воеводой, с равной заботой и уважением относился и к богатырям, и к дружинникам, более того, богатырей, поскольку они были христианами, ценил даже выше. Бояре, пребывающие на Владимирскую заставу, так же должны были принять новую веру, но мало кто из них торопился это сделать. Но, поскольку в городе не было никаких идолов, то и поклоняться языческим богам здесь не было никакой возможности. Так пролетел месяц. Город понемногу отстраивался, и всё же невыносимая скука и комары сводили его жителей с ума в этой лесной глуши. Больше всего Василия расстраивало то, что здесь было невероятно трудно, почти невозможно достать вина.

Жизнь стала совсем серой и однообразной, и однажды воевода вместе с Потамием Хромым, Садком, Хомой Горбатым и тремя из братьев Сбродовичей решился на вылазку до ближайшего села. Богатырь уже немного изучил язык чуди и рассчитывал, что местные его поймут и дадут ему хмельной браги взамен на еду. Ночью они покинули заставу и отправились в дорогу. Хотя, по правде сказать, дороги здесь никакой не было, только густой, почти непроходимый лес. Тихо журчала вода в реке Клязьме, отражая лунный свет, да хрустели ветки под копытами коней – вот и весь шум. Ближе к полуночи богатыри уж, было, подумали, что заблудились. Места, в которые они забрели, были совсем дикими, казалось, здесь никогда не ступала нога человека. Но до их чуткого слуха донёсся собачий лай. Где-то неподалёку был хутор. Богатыри постучались в первую избу, которая встретилась им на пути, но никто не отрывал дверь. Тоже само ожидало путников и в следующем дворе. Василий уже стал подумывать о том, чтобы заночевать на улице, но в одном дворе двери распахнулись, и на улицу вышел светлобородый меря. Он что-то бормотал на своём языке, богатырь же достал из повозки хлеба и мяса и попросил у хозяина чего-нибудь спиртного. Мужик внимательно осмотрел предлагаемое добро, а затем вдруг схватил за поводья коня и вместе с повозкой повёл к себе во двор.

– Мы так не договаривались, – остановил его Василий.

Мужик же что-то ответил ему на своём языке так быстро, что богатырь смог разобрать только два слова: «завтра» и «ночлег». Богатыри заночевали в хлеву у хозяина, а утром они застали свою повозку заполненной бутылями с алкогольными напитками. Василий взял первую попавшуюся бутылку и испил из неё. К его удивлению и радости, это оказалось настоящее вино. Богатырь уж и не ожидал, что и здесь останется верен своим аристократическим привычкам.

– Отличное вино, – молвил Василий.

Когда богатыри снова уселись по коням, они были уже немного пьяные. На половине дороге они уже настолько опьянели, что едва держались, чтобы не свалиться со своих скакунов.

– Тяжело ездить пьяным, – говорил Василий, – вот бы придумали бы хоть бы какие петли, куда можно было бы ноги вставлять, и седалище покрепче.

– Я слышал, что-то похожее есть у булгар за Волгой, называется стремя – говорил Садко, – но их кони какие-то маленькие, под тобой хребет себе сломают.

– Да уж, куда не плюнь, везде одни болгары, – размышлял меж тем Потамий, – на Западе христианские, на Востоке – мусульманские. А посередине – мы.

Едва богатырь это произнёс, как конь под ним вдруг дико заржал, стал рваться из-под него и встал на дыбы.

– Потамий! – прокричал Клим Сбродович и бросился к нему на помощь.

– Что там? – спросил Василий.

– Стрела, – отвечал Клим, – в ляжке у его коня стрела.